Алешка выступил вперед.
— Хоть ты, Петр Ива, и строг очень… Вот даже сегодня мне опоздание записал, не имея на то права, — в отпуске ты…
— Алешка! — укоризненно произнес бригадир.
— Я сейчас, Василий Иванович. — Тут Алешка преподнес от всех Самотаскину фотоаппарат. И речь длинную закатил, из которой явствовало, что этим аппаратом Петр Иванович заснимет жильцов, что счастливо живут в домах Петра Ивановича, назло разным Новым начальникам.
Конечно, Самотаскину нужно было бы держать ответную речь, но он не привык к подаркам и благодарностям. Обычно прорабов вспоминают, когда нужно кого поругать, поэтому, приняв коллективный подарок, только коротко всех поблагодарил. После чего начал объяснять Егоркину, что и где надо делать, не забыть то, не забыть это…
Бригада еще немного помаялась в прорабской. Хоть Алешка подмигивал Маше, — у нее еще с вечера было все заготовлено, — но, глядя на строгое лицо Петра Ивановича, она так и не решилась выставить бутылки. Поэтому, когда несолоно хлебавши бригада вышла из прорабской, Алешка, державший ранее торжественную речь, громко и непочтительно помянул порядки прораба.
Напоследок к Петру Ивановичу подошел мастер Семен, длинный и нескладный, как циркуль.
— Разрешите вопрос, Петр Иванович?
— Ну?
— Тут, говорят, Новый начальник приезжал? — Петр Иванович кашлянул. — Недостатки у нас нашел, что старый раствор употребляем, что засыпка малая… Как будем дальше? — Семен поставил на скамейку огромный портфель, который все время держал в руках. Поскольку мастеру в таком портфеле держать нечего, Самотаскин предположил, что Семен носил его для устойчивости.
И хотя Петр Иванович знал, что на эту площадку больше уже не вернется, он, как всегда строго, приказал:
— Делайте!
— Что делать, Петр Иванович? — тоже, как всегда, не понял Семен.
Самотаскин только посмотрел на него, и Семен, схватив портфель, четко произнес:
— Понятно. Значит, как обычно.
Петр Иванович поколебался минуту — как прощаться? Он ведь в отпусках не бывал, но все же подал Семену руку.
— Будет все в порядке, Петр Иванович. Отдыхайте, купайтесь! — воскликнул растроганный Семен.
«Купайтесь»! А вы задавали себе вопрос: почему, отправляясь в отпуск, люди обязательно намерены купаться? Сотни тысяч отдыхающих приезжают в Крым, на Кавказ и в первый же час бегут к морю. Приезжают ранней весной, поздней осенью, когда вода холодная, ну, скажем, градусов пятнадцать — все равно: к морю, купаться. Шторм не менее пяти баллов, волны с белыми шапками, спасательная станция вывешивает грозный предупредительный сигнал — никто не обращает внимания: купаться! У одних простудные заболевания, у других ревматизм, им холодная морская вода противопоказана, но они все равно, хоть на секунду, погружаются в воду, тут же получают «прострел», воспаление легких, их укладывают в постель. Но, почувствовав себя лучше, они снова спешат к морю.
Поговорите с местными жителями — они смеются над курортниками, считают их безрассудными людьми. «Ну сколько? Раза три за лето искупаюсь. И то, когда вода двадцать три», — скажет, усмехаясь, ялтинец. Но тут же, узнав, что вы живете на Украине, начнет расспрашивать: «Как в Трускавце — он едет туда в отпуск, — есть ли там где купаться?»
Было еще только одиннадцать утра, но Петр Иванович уже сделал все, что можно сделать у себя дома, где нет ни кранов, ни инспекторов, ни автомашин.
Был, правда, телефон, точно такой же конструкции, как на стройке. Но разве их можно сравнить? Телефон в прорабской звонил непрерывно, только успевай отвечать, этот, в квартире, лишь какое-то подобие строительного, лодырь самый настоящий! Сегодня предложение посетить дома, которые он строил, уже не казалось Самотаскину таким нелепым… Вот прийти после отпуска к Важину, положить на стол фотокарточки счастливых жильцов и тихо сказать: «Вы помните, о качестве говорили. Так я по вашему совету встретился с жильцами. Вот почитайте благодарственные надписи…» И сразу уйти… Только легкомысленные люди, как мастер Семен, могли посоветовать Петру Ивановичу купаться!
Петр Иванович снял трубку, набрал номер.
— Я слушаю, — сразу быстренько ответила Маша.
— Здравствуйте.
— О, Петр Иванович, ну как вам отдыхается? — жалостливо спросила кладовщица. — Скучаете, наверное…