— Нет, почему одну?
— Ладно, — примирительно сказал я, — хорошо, что у вас в порядке бетонирование.
— Нет, почему, как раз в беспорядке.
Он совсем меня запутал. Но когда я сдался и замолчал, д’Артаньян смилостивился. Он сильно стукнул кулаком в перегородку и крикнул:
— Маша, позови изобретателя.
— Ага, — ответила Маша, или, может быть, это скрипнула фанерная перегородка.
Через несколько минут в комнату вошел крепкий, широколицый человек, одетый в непромокаемый плащ серого, сиротского, цвета. Края рукавов на плаще обтрепались и побелели. Он доброжелательно кивнул мне и спросил прораба:
— Звали?
— Нет, почему звал, пригласил… — Прораб сделал паузу, но изобретатель молчал. Тогда д’Артаньян с тяжелым вздохом сказал мне: — Степан Петрович Мурышкин — изобретатель пневмонасоса для подачи бетона. Только насос этот плохо работает.
Изобретатель усмехнулся. Задержав мою руку, он обстоятельно рассказал о насосе. Степан Петрович был полон оптимизма. Он готов вот сейчас, пожалуйста, подать бетон без каких-либо особых подъемных механизмов на двадцатый этаж, тридцатый — хоть к самому господу богу. Его насос применяют в Сибири, при строительстве элеваторов на Кубани…
Но все это выглядело как-то не очень солидно. Изобретатель был уж очень прост. Он походил на кустаря-одиночку. Ну, конечно, очки в золотой оправе и элегантный костюм не обязательны, но этот сиротский плащ! Да и машина его была какая-то странная: в обыкновенный растворонасос вставляли насадку, подключали обыкновенный компрессор и — пожалуйста. Особенно странным казалось, что никуда не нужно было бежать, просить, требовать, — за все брался сам изобретатель.
Все эти сомнения, видимо, отразились на моем лице, потому что изобретатель, выпустив наконец мою руку, успокоительно сказал:
— Все будет хорошо.
— А… почему насос плохо работает здесь? — неуверенно спросил я.
— Совсем не работает, — невозмутимо поправил изобретатель.
Прораб, с явным огорчением следивший за спокойно протекавшим разговором, обрадовался. Выпустив серию «нет, почему?», он бросился в атаку на Мурышкина, одновременно доказывая, что насос работает и что насос вообще не может работать.
У меня не было выхода; оставалось два дня, я обязан использовать любые возможности, даже идти на риск.
— До свидания, Степан Петрович. Завтра утром приезжайте к нам, попробуем. — И подал изобретателю руку. — Всего хорошего, — опасливо, но все же поуверенней сказал я прорабу. (Мне казалось, что уж тут-то он никак не сможет спорить.)
— Нет, почему — хорошего? Что у нас может быть хорошего? — донеслось до меня, когда я уже закрывал дверь.
Сегодня у меня ЧП — чрезвычайное происшествие: утром ко мне зашел Шалыгин.
«И это все?» — спросит человек, не знающий нашего начальника управления.
Отвечаю: все. Ибо за год совместной работы я ни разу не видел Шалыгина не за его столом. Одно время мне даже казалось, что Шалыгин — современная модификация кентавра: тот был человек-лошадь, а этот человек-стол.
Увидев Шалыгина, я от неожиданности вскочил.
Он остановился посреди комнаты, строго осмотрел стены и величественно, не глядя на меня, сказал:
— Ухожу из моего управления.
Я не нашелся что ответить. Шалыгин подошел к окну.
— Жалко? — наконец спросил я.
Он постоял немного и двинулся к двери, но, взявшись за ручку, помедлил и вдруг глухо произнес:
— Да, жалко… Съест тут вас всех Моргунов без меня. Вот вы стали приличным работником, а все — моя помощь.
Черт бы побрал мою мягкотелость. Хотя сказал он неправду, никогда он мне не помогал, я расчувствовался; подошел к нему и, слегка коснувшись рукой плеча, сказал несколько теплых слов.
Шалыгин повернулся ко мне. Видно, одна из пружинок, поддерживающая черты его лица в неподвижном состоянии, ослабла, и оно вдруг смягчилось. Он подал мне руку.
— Вот так, — пробормотал он. — Вот так, — и быстро вышел.
…В три часа приехал Моргунов. Кричать он начал еще на лестнице, а когда вошел в свой новый кабинет — уже гремел. Звонок за звонком раздавались у секретаря, свежеиспеченный начальник вызывал для накачки сотрудников. Последним он вызвал меня.
— Ну? Снова чудишь? — насмешливо спросил он.
— Не понимаю.
— Ах, не понимаешь? Ты что, думаешь этой чихалкой, насосом этого недоноска изобретателя, обойтись?
— А вы что предлагаете? — сдерживаясь, спросил я.
— Поставьте побольше рабочих! — Моргунов начал вскипать.