Иннокентий Никитич прилег на диван. Нужно было разобраться во всем, что ему наговорили строители. Он ничего не мог понять. Строитель Игорь Николаевич, которого привезла скрипачка, сказал, что он начальник СУ-111. А девица, тоже строитель, сказала, что Игорь Николаевич работал на строительстве этого дома прорабом… Значит, Игорь Николаевич играл комедию, когда ругал прораба? Непонятно!
Потом этот песок… Что стоило прорабу насыпать его столько, сколько нужно? Жильцы бы не мучились! Это же песок! Стоит он ерунду. Если уж так нужно, то он, Иннокентий Никитич, заплатил бы за этот песок в три — пять — десять раз больше… Но кто же строитель этого дома?
В передней раздался звонок. Иннокентий Никитич, кряхтя, надел туфли, прошел в переднюю и открыл дверь. На площадке стоял невысокого роста человек, худой, лицо серое, застывшее. Композитор заметил, что пиджак на нем перекошен, на плече висит фотоаппарат.
— Вы ко мне? — спросил композитор.
Посетитель помолчал и тихо ответил:
— Да.
— Заходите, пожалуйста.
Посетитель прошел в комнату, несмело улыбнулся.
— Я строитель этого дома, — медленно и немного торжественно сказал он.
Глава пятая
Письма
НИНЕ ОТ АНЕТЫ
Бесстыдница! Уже сажусь в машину. Все громы небесные на твою голову! Что я буду делать с Ними двоими, проклятая девчонка? Олег еще ничего, но Жорка, ты ведь знаешь, — он из железа сделан.
Не знаю, сколько мне еще остается жить, но учти, это Мое последнее к тебе письмо. А может быть, вообще последнее… живой, думаю, не вернусь.
У-у, негодница! Пиши мне до востребования — Гагры. Не спутай, в последний момент мы решили ехать на Кавказ.
Анета
Сели на стулья, чтобы все было хорошо. Встаем… Все громы небеси… Они выносят меня из квартиры…
НИНЕ ОТ АНЕТЫ
Из Гагр
Вреднющая девчонка! Ты осталась жива после моих проклятий? Мы в Гаграх. Конечно, писем тебе писать не буду. Вот только эта записка, которую один Милый человек взялся тебе доставить…
Температура воздуха тут 28°, воды — 23°. Сухо. Ну что?! Слышала я сегодня передачу по радио — у тебя в Москве идут дожди… Ну что?! Жалеешь? То-то!
На этом записку заканчиваю. Написала только, чтобы ты лопнула от зависти.
Анета
В ТОМ ЖЕ КОНВЕРТЕ
Чего-то Милый человек задерживается. Так уж и быть, в порядке исключения, напишу еще немного.
Вынесли меня из квартиры и тут же у машины начали было распределять места. Но я заявила, что буду на заднем сиденье, и притом одна.
Жорка пробовал было возразить: у него, мол, когда он сидит впереди, голова кружится. Но я только посмотрела, и он сдался. Поехали. Сначала было интересно: там лесок, там дом один-одинешенек стоит, перегоняем разные машины. Потом стало скучно. Дорога бежит и бежит…
С чего это считается, Нина, что на своей машине хорошо ехать? Не знаю… Сели бы на самолет — и через час и сорок минут на месте.
Ага, вот, кажется, и Милый человек пришел! Нет, не он, чужой какой-то. Тут на меня все поглядывают.
Первое время по дороге Жорка все со мной заговаривал: называл деревни, поселки (они уже тут ездили). Ну а я только «да» и «нет».
— Да ты что, Анюта? — удивился Жорка.
Ах, Анюта! Ну, тогда я совсем замолчала. Так и приехали в Гагры. У нас все отдельно: палатки, пляж. Только вечером они со мной — охраняют. Жора всерьез говорит, что они за меня отвечают.
И все же Милый человек «просочился» (это выражение из одной военной книги, которую я от скуки читаю). Никак не могу запомнить, как зовут «просочившегося», не то Аксель, не то Аксельбант. Кажется, такого имени нет.
Так вот вчера Олег и Жорка немного задержались, в каком-то соревновании участвовали. Ну а мы с Аксельбантом пошли в кино. Так они такой скандал устроили!
— Я твоего ухажера за ноги и в море утоплю! — Это все Жорка кричал. И к Олегу: — Может, посадим ее на самолет — и в Москву? Только на секунду отлучились — и вот тебе. Выпусти ее из-под контроля, черт знает что наделает!