Им потребовалось всего несколько минут, чтобы прийти к соглашению: и.о. старшего прораба Семена нужно если не четвертовать, то, во всяком случае, оштрафовать. Потом следует обязать стройуправление наложить на Семена строгое взыскание, запретить работу крана…
Семен только странно улыбался. Но когда в голубом автобусе на стройку прибыли экскурсанты и с громким криком густо повалили в прорабскую, Семен, заглатывая воздух, начал валиться набок.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если б в это время не приехала попрощаться Аксиома. Оценив обстановку, она прежде всего попросила экскурсантов подождать ее на площадке. Экскурсанты вышли. Обворожительно улыбаясь, Аксиома заявила инспекторам, что тут на площадке главная она и неужели такие сильные, симпатичные мужчины будут добивать беззащитную женщину?
Инспектора еще медлили. Тогда Аксиома, памятуя, как поступал в таких случаях Самотаскин, щедро пообещала инспекторам до вечера выполнить их требования.
Первым, как ни странно, сдался самый строгий из инспекторов — административный.
— Ну ладно, Кругликова, если ты такая прыткая, что к вечеру все уберешь, хотя тут работы на три дня, то я ухожу. — Он поднялся, звякнув медалями. — Вот подпиши только этот акт.
— Извините, товарищ Васечкин, со всей душой бы подписала, но Петр Иванович, уходя в отпуск, специально наказал ваши акты не подписывать.
— Почему?
— Он сказал, что достаточно у вас, товарищ Васечкин, на акте одну букву поставить, как штраф обеспечен. Так что вы простите, товарищ старший лейтенант (Васечкин был им до демобилизации, откуда это узнала Аксиома, неизвестно), вы человек военный и знаете, что приказ начальника нарушить не могу. — При этом Аксиома по-военному вытянулась перед инспектором.
Васечкин чуть наморщил нос, что означало крайнюю степень веселья, и сказал:
— Прыткая ты очень, Кругликова! Но может быть, и права: приказ старшего начальника нарушать нельзя. А твой Петр Иванович дошлый прораб, знает дело. — Он спрятал акт в папку. — Ладно, приеду завтра, проверю.
С пожарным лейтенантом было проще: дополнительная ласковая улыбка и замечание, что в форме ему лучше, чем в гражданском (Аксиома знала, почему-то все мужчины тают, когда им говорят это).
— Хорошо, товарищ Кругликова, завтра тоже проверю. Чтобы огнетушители висели, — многозначительно сказал он.
— Будет сделано, товарищ капитан! (Пожарный инспектор, как мы знаем, был только лейтенантом, поэтому он поправил Аксиому.) — Ах, простите! — Аксиома снова улыбнулась.
Инспектор по башенным кранам Кожин уже вынул из портфеля пломбиратор, чтобы остановить кран. Сейчас колебался: в самом деле, не очень-то правильно сразу, без предупреждения, ставить на кран пломбу. Да и девушку жалко, похожа на его дочь.
— Выполните это. — Он протянул предписание и первым вышел из прорабской. За ним вышли остальные проверяющие.
Остались Аксиома, Семен и автор проекта, который все-таки что-то писал в журнал. У Семена лицо было бледное, слабые тонкие руки беспомощно лежали на столе.
— Что, Семочка, тебе плохо? — Аксиома участливо положила ему руку на плечо. Он в ответ только беспомощно улыбнулся.
Тут и позвонил Новый начальник. Семен снял трубку.
— Я слушаю, — тихо сказал он.
— Вот что: вам нужно сегодня к девятнадцати быть на Соболиной, пять. — Новый начальник объяснил ситуацию.
— Я не смогу… — медленно сказал Семен. — Я…
Тут уж Новый начальник вышел из себя. Этот мальчишка, который так дерзко вел себя с ним, сейчас еще капризничает. Он не кричал, но говорил холодно, с угрозой.
— А ну дай-ка трубку, Семочка! — вдруг сказала Аксиома.
Она держала трубку подальше от уха, пока Важин не выговорился.
— Вы слышите меня? — строго спросил он.
— Слышу, Игорь Николаевич, — любезно ответила Аксиома.
— Это… это вы?! — изумился Новый начальник. — Что вы делаете на стройке?
— Пришла попрощаться, Игорь Николаевич… Семену нездоровится, придется отправить его домой.
— Домой? А кто же будет на стройке?.. Вы, что ли?
Очевидно, другого выхода не было. Аксиома это понимала, но кто в таком случае не покуражится?