«Спешу».
«Э нет, сейчас прораб придет». — Запихнула меня в лифт и поднимает вверх.
«Я, говорю, очень спешу. Заседание». — И тянусь к кнопке, чтобы остановить лифт. Она навалилась на меня, тело у нее как железное?. Прижала к стенке и как змея улыбается:
«Другой бы на вашем месте час на лифте со мной катался. А вы удирать. Одним словом — коротышка!»
Вытащила она меня из лифта и к кв. № 14…
Фу, сердце что-то закололо. Перерыв.
Принял валерьянку с ландышем, 20 капель. Через полчаса еще 15 капель — так рекомендовал Осип Петрович. Продолжим пока о неприятности № 1. (Наверное, о неприятности № 2 не буду писать. Очень личное!)
У майора-летчика в квартире: он, жена (ничего так, только глаза все время закатывает), сосед сверху Павел Борисович, прораб, девица и парень.
Начал было говорить Павел Борисович со своими перерывами, но его прервал парень.
«Э нет, — говорит, — так дело не пойдет. Я с работы. Кто тут известный летчик-испытатель, что мировой рекорд установил?»
«Я, — говорит майор и рассмеялся, — только мировой рекорд я установил три года назад, и его уже побили».
«Это, — говорит парень, — не важно, побили или не побили. Мы вас будем слушать, и никого другого».
Майор рассказал о перегородках.
«У меня, — говорит, — жизни нет. С одной стороны лает собака, с другой — приемник играет. (Его жена закатила глаза и начала охать.) Слышимость такая, словно и нет перегородок».
Тут принялись все кричать, женщины визг подняли, и парень кричит. Только два человека сидят молча: девица (глазки все строит майору) и прораб. Один раз, когда Воронина особенно сильно кричала, прораб тихо спросил, как ее фамилия.
«Воронина! Это я вас вызывала… безобразие… мы будем жаловаться!..»
Прораб и тут промолчал, только посмотрел на меня. А я тоже кричу вместе со всеми.
Когда все немного приутихли и жена майора проглотила несколько пилюль, парень поднялся.
«Не пойму я вас, граждане жильцы, и вас, известный летчик-испытатель. Перегородка как перегородка, стоит крепко, не мы ее изготовляли… Заводы ее делали. Чего вы ко мне, Петру Ивановичу и Аксиоме, то есть Нине, имеете? — Он стукнул кулаком по перегородке: — Смотрите!»
«Тут, — говорит Павел Борисович, — вместо двух пан (щелк) елей одна стоит. Отсю (щелк) да и слышимость».
«Да не может быть! — парень рассмеялся. — Всегда между квартирами две панели ставим, и еще зазор между ними…»
«Про (щелк) верим?»
«Давайте».
Парень и Павел Борисович решили замерить простенок снаружи, потом изнутри. Я, конечно, их в свою квартиру не хотел пускать:
«Спешу я очень, бежать мне нужно».
Но эта проклятая Воронина снова схватила меня за руку и повела в квартиру.
Замерили. Парень руками развел, к прорабу:
«Вроде, Петр Ива, правы они, одна панель стоит. Что такое?»
Прораб тихо сказал:
«По проекту тут была двойная перегородка, а конструктор заменил на одинарную. Если б проект был…»
Тут девица вынула из портфеля папку, ласково так:
«Вот проект, Петр Иванович».
Он взял папку, только кашлянул, а девица прямо расцвела.
Показал прораб запись конструктора: «Ставить одну панель».
«Что же теперь делать?» — Это летчик спрашивает.
«Обратитесь в проектную мастерскую. Деньги от этой рационализации остались». Потом прораб посмотрел на меня: «А у вас слышимость есть?»
Я молчу. Что мне ответить, ведь только что я ему говорил, что все хорошо. Он только странно усмехнулся.
Строители поднялись. Тут наконец и я обрел речь.
«Так что, — спрашиваю прораба, — ваших тут никаких промахов нет?»
Парень говорит:
«Видите, что нет».
Чудной прораб какой-то, все молчит. Думал я, что жильцы дома еще покричат, но этого не случилось. Наоборот, вышли всей компанией на лестницу, а майор еще извинился перед прорабом. Сказал, что поедет в проектный институт.
Ночью мне снился страшный сон — будто жильцы узнали, что я был тем конструктором, который заменил перегородки. Боже, храни меня грешного!
Глава восьмая
«Бог количества», принятый в бригаду Алешки по третьему разряду
День-два всего, и солнце снова иссушило строительные площадки. Зелени тут, конечно, и в помине нет — асфальт, бетон и пыль, тонкая, едкая и вездесущая. Если б не эта пыль, может быть, больше молодых инженеров шли бы на стройку, становились мастерами, прорабами и, проработав год-два, навсегда остались на стройке. Ибо забыть ее невозможно.