— Запишите, почтенный, не знаю, как вас по батюшке. — Петр Иванович назвал номер телефона.
Петр Иванович прошел в свою квартиру, захлопнул дверь. Сейчас ему предстоит визит в свой четвертый дом.
Не хочется? Да, конечно. Что уж тут приятного? Но он пойдет, до конца своего отпуска, чего бы это ему ни стоило, будет ходить по своим домам.
На улице он услышал отчаянный крик:
— Петр Иванович!
Он обернулся. На балконе метался сосед Миша.
— Звать-то ее как, глубокоуважаемый? Как звать?..
В доме по Зеленому проспекту, 45, в квартире 13 жила семья Лисабоновых.
К приходу Петра Ивановича в семье Лисабоновых произошло некое размежевание по возрастным группам, что ли. Первую группу — старшее поколение — представляли дедушка и бабушка, в прошлом врачи, которые обеспечивали всю семью питанием, в том числе кефиром с датой выпуска на день позже, чем он продавался; ядром семьи была вторая группа — папа Симон Никифорович и мама Маргарита Михайловна. Третьей группы вначале не было — так себе, «дети, которых нужно воспитывать». Но время шло, дети выросли, превратились в двух рослых девиц и образовали свою группу, критически настроенную по отношению к группам № 1 и 2.
Не дай бог, если кто-нибудь подумает, будто семья Лисабоновых не дружная. Ничего подобного! Но когда время размеренно стучит — «тик-так, тик-так, все как вчера, все как вчера», споры оказываются совершенно неизбежны.
В этот вечер возник спор о ковре. Дедушка и бабушка решили, что в общую комнату — всего в квартире было четыре комнаты — следует купить ковер. Они уточнили: ковер машинной выработки стоимостью двести пятьдесят рублей.
Глава семьи, Симон Никифорович, даже поперхнулся куском жаркого. Он с возмущением заявил, что Лисабоновы никогда не будут покупать дешевое. Они проживут еще сто лет (так и сказал «сто лет») без ковра, но если покупать, то ковер должен быть ручной работы. У Лисабоновых, слава богу, есть кое-какие сбережения.
Маргарита Михайловна, его жена, на этот счет имела свое мнение, но сейчас она промолчала.
Группа № 3 повела себя непочтительно. Галенька на ухо сказала что-то Валеньке, и обе громко засмеялись.
Глава семьи Симон Никифорович, как и ожидалось, спросил о причине смеха. Тут Галенька и Валенька быстро изложили свое мнение: ковер, мол, пережиток старины, скопление пыли, бацилл, источник болезней. Покупать ковер вообще не стоит. Если уж бабушка и дедушка хотят потратиться, пусть купят магнитофон (мнение Галеньки) или цветной телевизор (мнение Валеньки). Спор разгорелся. Как это часто бывает, члены семьи Лисабоновых начали вспоминать прошлое. Девицы сослались на самовар, купленный, по настоянию Симона Никифоровича, без всякой надобности; Маргарита Михайловна сказала об электрополотере (предложение девиц), а дедушка — о стиральной машине (предложение Маргариты Михайловны).
Именно в это время раздался звонок. Начался было спор о том, кто звонит, но Маргарита Михайловна твердо заявила, что это агент госстраха, который последнее время вел организованную осаду семьи. Она решительно направилась к двери.
…Собственно говоря, Петру Ивановичу можно было и не заходить в свой четвертый дом. На доме висела люлька, а широкие черные полосы, наведенные между блоками, со всей очевидностью говорили, что через неплотные швы просачивается вода, что она беспокоит жильцов, что они, жильцы, жаловались, и теперь ведутся работы по «устранению протечек».
И все же он поднялся по лестнице, хоть на дверь посмотреть.
Почему он так поступил? На этот счет психологи, с которыми автор советовался, высказали разные мнения. Один, работающий в области судебной медицины, даже позволил себе заявить, что «преступника всегда тянет к месту преступления». Автор считает, что психолог, конечно, перегнул. Обругать человека — это проступок, украсть — еще хуже, а вот построить дом, стены которого промерзают зимой, влажные летом, — разве это преступление? Это… Ну какой тут термин подобрать?.. Недосмотр, что ли… Конечно же психолог не прав. Ведь если считать испорченные стены преступлением, то сколько прорабов нужно было бы привлечь к ответственности? Ого-го! А ведь точно известно — не привлекли ни одного.
У двери квартиры № 13 почему-то лежало три коврика: серая аккуратная тряпочка, резиновая подстилка и красочная толстая циновка. Петр Иванович удивился и вдруг против своего желания нажал на пуговицу звонка. Дверь открылась. Петр Иванович увидел небольшого роста, плотную женщину, разгневанную и решительную.