Мишка закатил большую речь, усыпанную блестками остроумия. Он согласился с товарищем, — при этом он слегка поклонился в сторону симпатичной представительницы отдела культуры, — говорившим о единении с творческими работниками. Это, по его мнению, особенно относилось к художникам.
Я заметил, что черненькая Марина, занимавшаяся росписью стен, покраснела.
Затем председатель торжественного собрания, милый директор кинотеатра, повернулся в мою сторону, как бы приглашая выступить, но, увидев мое смущение, только понимающе улыбнулся. Он сам сказал несколько слов и попросил присутствующих посмотреть новую, как он выразился, «еще теплую, прямо со сковороды», картину Мосфильма.
Тут на сцену вышли исполнители ролей в кинокартине и преподнесли цветы нашим девушкам. Один из букетов захватил Мишка.
Так кончились «проводы» моего кинотеатра, и он вышел в люди, то есть люди вошли в него.
Когда, просмотрев кинокартину, я очутился на улице, меня снова потянуло в фойе. У входа Глаши уже не было. В дверях стояла незнакомая осанистая женщина с круглым лицом. Она уже не постеснялась спросить у меня билет, а в зал, спеша, проходили зрители.
Утром, еще не остыв от праздничного вечера, я пришел в контору управления. По сути, впервые за десять дней я наконец добрался сюда. Едва я уселся за стол в своем маленьком кабинете, как дверь открылась, и в комнату вошла рыжеволосая девушка.
— Я Лена, — сказала она, — нормировщица.
Я привстал, попросил ее сесть, но в это время раздался громкий стук, дверь открылась, и в комнату один за другим ввалились бригадир Бондаренко, Мишка и еще четыре хлопца из бригады. Бондаренко положил мне на стол наряд и сел.
— В чем дело, товарищ Бондаренко?
— В наряде, — ответил Мишка за бригадира.
Я вопросительно посмотрел на Лену.
— Кутенков закрыл наряд бригаде, и получился заработок по четыре рубля в день, — сказала она и тихо добавила. — За два года дневной заработок рабочего в бригаде Бондаренко был не менее восьми рублей.
— Может быть, вам не все работы учли в наряде? — спросил я у Бондаренко. Он не ответил.
— Нет, учли все, — видно сдерживаясь, снова ответил Мишка.
— Может быть, расценки неправильны?
— Правильны.
— Что же я могу сделать, таковы нормы и расценки…
— Таковы нормы и расценки! — закричал Мишка и ударил рукой по столу.
— Подожди, Михаил, — отстранив его, впервые заговорил Бондаренко. — Применены государственные нормы и расценки — так, Виктор Константинович, государственные? И вы тут ничего поделать не можете. Так?
Я понял, что сказал не то. Но было уже поздно.
— Люди вам доверили большую должность. Вы обязаны отвечать за них, а вы за государство прячетесь. — Он задохнулся от волнения. На его лице появились красные пятна.
С тех пор прошло много времени. Но и сейчас я вижу перед собой его худое гневное лицо.
— Ведь мы вас предупреждали. Не надо было переводить на кинотеатр так много рабочих, — почти шепотом сказал Бондаренко.
В комнате повисла гнетущая тишина. Мысли мои судорожно метались.
Я позвонил Кутенкову. Он очень любезно ответил на мои вопросы, но даже по телефону я видел, как он наклоняет голову и с наглым смирением смотрит на меня.
Нет, он ничего не может сделать. Он оформил все, что полагается, пусть остальное оформляет начальство, ну заместитель управляющего или…
Я понял его «или» и медленно повесил трубку. Бондаренко сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом. Мишка уже поостыл и иронически поглядывал на меня.
Помедлив, я нажал кнопку звонка и попросил секретаря вызвать главного бухгалтера. Через несколько минут в комнату вошла миловидная женщина. Я с удивлением посмотрел на нее, мне почему-то казалось, что главным бухгалтером должен быть пожилой мужчина, обязательно в золотых очках.
Она сказала, что зовут ее Лидией Дмитриевной и что ей очень приятно познакомиться с новым главным инженером. Но с той же милой улыбкой она отказала мне во всем.
— Посудите сами, Виктор Константинович. Ну, предположим, я оплачу бригаде Бондаренко по среднему заработку, хотя это и незаконно. Но ведь такое положение у всех, кто работал на кинотеатре. Не могу же я половине коллектива платить по среднему. Да и откуда? Вы оттянули на кинотеатр много рабочих, управление не выполнило план, банк на зарплату даст очень мало денег.
— Но, Лидия Дмитриевна, мы-то при чем? — спросил Мишка. — Мы работали с большим напряжением. Ведь мы предупреждали его, — Мишка кивнул головой в мою сторону, — что перевод бригад Семенова и Лизовина ни к чему. Мы бы и сами справились. А у них, видите ли, характера не хватило. Моргунов приказал, а они испугались.