Но у председателя «Монолита», очень импозантного пожилого человека с прекрасной бородой, не хватило терпения. Звучным, хорошо поставленным голосом он заявил, что у него «вверху» есть знакомые, которые заставят нас уважать заказчика, что всем в «Монолите» не нравится наше поведение.
— Я эти штуки знаю, — сердито говорил он. — Еще не начали строить, а уже ссылаются на отсутствие чертежей.
Конечно, в другое время я выставил бы их, но сейчас я смертельно боялся, как бы не вернулись начальники отделов, поэтому уныло заверил, что столь опытный заказчик для нас счастье.
Однако председатель «Монолита» с вызовом заявил, что и эти штуки ему известны и что он ни за что не подпишет акт комиссии о приеме здания в эксплуатацию.
— Боже мой, Альфред Семенович, о каком акте вы говорите? — недоуменно подняла веки, окрашенные в цвет лазури, председатель кооператива «Дружба-9», худощавая болезненная женщина. — Ведь это так трудно — строить! — восклицала она. — Так трудно, так трудно! (Своими восклицаниями и наивными вопросами она позже довела до белого каления Шурова и бригаду Косова. Они даже выделили специального сигнальщика, задачей которого было предупреждать о появлении председателя «Дружбы-9».)
Председатель «Молнии» справился наконец с трубкой и, выпустив струю едкого дыма, важно сказал:
— Ну, об акте говорить еще рано. Надо дать подрядчику проект и площадку. А все-таки, как вы думаете строить?
В комнату, звеня украшениями, вошла Неонелина.
Она, видно, произвела должное впечатление: председатель «Монолита» замолчал, а председатель «Молнии» оставил трубку, и в его выразительных глазах зажглись огни.
— Виктор Константинович, — не обращая внимания на председателей, сказала Неонелина, — вас просит Леонид Леонидович.
Она презрительно скосила глаза на обладателя трубки, потом резко повернулась и пошла к двери.
Но тут мне в голову пришла еще одна счастливая мысль.
— Неонелина!
Она задержалась у двери.
— Попросите, пожалуйста, чтобы сейчас пришли Ротонов и начальник технического отдела Топорков.
— Хорошо.
Председатель «Молнии», прижимая трубку к груди, счастливо улыбаясь, смотрел ей вслед.
У управляющего в кабинете за маленьким столом сидели Костромин и Ирочка.
Управляющий вежливо спросил меня, отдаю ли я себе отчет, чем может лично для меня кончиться технический совет, если уже сейчас все настроены против него и, главное, против широкой подготовки к нему?
— Отдаю, — ответил я.
— Самородок обязательно во всех задержках обвинит нас. Зачем это нужно — выносить сор из избы? — Костромин изобразил на лице благородное негодование.
— Сор из избы выносят, чтобы в избе было чисто, — ответил я.
— Это ужас, Виктор Константинович, — запрыгали губки Ирочки, — лаборанты выйдут в ночную смену, кто же будет утром брать анализы?
— Никто, — ответил я.
— Ах-ах… ох-ох!..
Но управляющий перебил ее:
— Анализы, конечно, подождут! Но ведь все против, если б хоть один начальник отдела был за обследование и техсовет, я бы не возражал… Хоть один!
Имею ли я право сказать о Васильеве? Наверное, нет.
Но вот сейчас управляющий отменит техсовет, и все, что я задумал, сорвется.
— Хоть один? — переспросил я.
— Да.
— Есть такой начальник.
— Кто?
— Васильев, — сказал я.
Управляющий вскочил, резко толкнул дверь:
— Вызовите главного бухгалтера.
Пока Неонелина звонила Васильеву, все молчали.
Если Васильев сейчас заколеблется… Я видел, как все произойдет. Управляющий приветливо улыбнется: «Как видите, Виктор Константинович, вы ошиблись. Все против техсовета».
Вошел Васильев.
Управляющий улыбнулся и приветливо сказал:
— Садитесь, пожалуйста, садитесь. Вот тут Виктор Константинович говорит невероятную, с моей точки зрения, вещь: все начальники технических отделов и Костромин против широкого обследования и техсовета, а вы, главный бухгалтер, якобы за это.
Васильев пристально посмотрел на меня. Я опустил голову. (Вот, подвел единственного человека, который хотел мне добра.)
— Так что же? — ласково и вместе с тем с оттенком угрозы переспросил управляющий.
— Да, я так сказал, — просто ответил Васильев. — Сказал как главный бухгалтер, — если проанализировать цифры, то видно, что трест на пределе… вот-вот сорвется. Сказал как секретарь партийной организации. Многие коммунисты считают, что будущее треста в правильной инженерной политике… Извините, не могу понять: почему вы против?