— Спасибо.
— «Спасибо»! — насмешливо повторил он. — Связался я на свою голову с вами, строителями. Нет, уйду от вас на завод, там все, знаешь, тик-так: конвейер, все станки на фундаментах крутятся себе, а тут на стройке сумасшедший дом… А здорово у вас техсовет прошел, — вдруг рассмеялся он. — Только сорвешься ты, парень. Я тебе советую в горком пойти. Там бы тебя поддержали.
Я промолчал. С чем, интересно, мне идти в горком, с какими предложениями, с какими просьбами?
Мне потребовалось всего полчаса, чтобы убедиться — в тресте раствор никого не интересовал. Вызванный для объяснения начальник производственного отдела Мякишев первым долгом начал перелопачивать бумаги у меня на столе»
— Здравствуйте, Федор Петрович!
— Здравствуйте, здравствуйте, — строго ответил он. — Тут у вас одна важная бумажка из главка должна быть.
Чтобы соблюсти ритуал наших встреч и этим доставить ему удовольствие, я сказал:
— А может быть, не у меня?!
— А у кого же? — Мякишев посмотрел на меня страшными рачьими глазами. К моему удивлению, он держал карандаш у рта не вертикально, а чуть наклонно.
Мякишев наотрез отказался заниматься раствором:
— Это дело конторы снабжения. Я пошел.
— Посидите, Федор Петрович.
Мне не хотелось вызывать Обедину, но она пришла сама» приоткрыла дверь и, просунув свою кукольную головку, игриво спросила:
— И мне можно, Виктор Константинович?
— И вам.
Она впорхнула в комнату, села и аккуратно расправила юбку.
— Я знаю, знаю, Виктор Константинович, разговор о растворе, правда? — быстренько запрыгали ее губки. — Мы когда-то занимались раствором. — Она смотрела прямо на меня ясными, такими правдивыми глазами.
— Ну и что?
— Ничего не вышло у нас, ничего, Виктор Константинович!
Для полноты картины я вызвал еще начальника технического отдела Топоркова. Он подошел к моему столу и так вытянулся, что я испугался, не порвет ли он себе жилы. Руки он держал вдоль тела.
Я попросил его присесть.
— Слушаюсь! — Он осторожно взял стул.
Я рассказал им об ультиматумах директора растворного завода и управляющего трестом механизации.
— Что будем делать? — спросил я. — Да, а где же Костромин?
Я нажал кнопку звонка. Вошла Неонелина, подымая ветер своими клешами, остановилась посредине комнаты, бесстрастно оглядывая присутствующих.
— Попросите, пожалуйста, Костромина.
— Его нет.
— Жалко… а где он?
— В редакции газеты. Он дает интервью о работе, которая сейчас проводится у нас в тресте по экономии труда.
— Интервью! — ужаснулся я. — Так у нас же еще ничего не сделано.
— Я свободна?
— Да, конечно.
— В приемной вас ждет много посетителей, — сухо предупредила она, подошла к окну, произведя невероятный переполох среди голубей, разгуливавших по широкому карнизу, по-хозяйски раскрыла створки и вышла из кабинета.
— Что будем делать? — машинально повторил я.
Они молчали.
— Знаете что, Виктор Константинович, — наконец сказал Мякишев. — Мы вам не поможем. Теперь я действительно понимаю, что без настоящей диспетчеризации, только настоящей, — строго подчеркнул он, — нам не обойтись. Делайте. Я даже не могу вас разгрузить от сдачи июньских объектов. Единственное, что я могу вам обещать, это на следующем техническом совете не трепать вам нервы. — Он улыбнулся как-то хорошо, немного смущенно.
Я впервые увидел его улыбку и подумал, что он, наверное, добрый человек, а страшные рачьи глаза ему дала природа для самозащиты.
— Спасибо, Федор Петрович!
— За что? — удивился он.
— Мне будет легче работать, если начальники отделов откровенно станут говорить со мной. — Я посмотрел на Обедину, какая-то тень промелькнула по ее кукольному лицу.
Я позвонил еще снабженцу своего бывшего СУ Митрошину.
— Иван Авдеевич, что у вас делается с ночным раствором? Кто-нибудь контролирует?
— А, Виктор Константинович! Как живете?.. Честное слово, не знаю. Прорабы пишут заявки, мы их передаем на завод. А там черт его знает, получают они раствор ночью или не получают. Прорабы молчат, ну и я молчу. Мне кажется, они и сами не знают. Вот так, Виктор Константинович… Не даете вы нам жить спокойно, — он рассмеялся. — Завозили раньше раствор в восемнадцать часов — и всю ночь тихо и спокойно… Так нет, нужно еще ночью людей будоражить! Как это я сразу не сообразил, что это ваша затея.