— Конечно, откровенно, Борис Иванович, — сказал Власов. — Уж где-где, но в райкоме!..
Секретарь снова улыбнулся столь многозначительно, что Аксиома на миг заколебалась. Но тут же, глядя на лицо Власова, решила: обязательно облапошат!
По просьбе секретаря райкома летчик Фролов изложил историю с перегородками. А дальше пошло все как по-писаному: Власов посмотрел на управляющего трестом Воротникова, тот в свою очередь на начальника СУ-111; Важин с невинным лицом доложил, что все сделано по указанию конструктора.
— Выходит, СУ-111 не ругать нужно, а похвалить, Борис Иванович! — обратился Власов к секретарю райкома. — А остальные дома… Жильцы даже вечер устроили, благодарили строителей…
Аксиома пристально посмотрела на Петра Ивановича. Ну хорошо, Важин отбился, но ведь Петр Иванович хорошо знает, — в других его домах тоже плохое качество. Петр Иванович молчал.
Вот сейчас секретарь райкома на этом закончит встречу, и снова уважаемый Петр Иванович будет калечить дома. Ей нужно выступить, рассказать все… Надо выступить… Ну? Секретарь посмотрел на листок, лежащий перед ним на столе, спросил:
— Ну а прораб Самотаскин? Так это было, Петр Иванович?
— Да…
Трусишка, просто трус — уважаемый Петр Иванович… Почему она не просит слова? Неужели не хватает смелости? Нет, она не может выступить. И не потому, что боится, чего ей бояться, кого? Смешно, ей жалко просто добивать его. Он должен сам сказать…
— Можно еще? — вдруг спросил Петр Иванович.
— Да, конечно.
— Я хотел сказать… — Петр Иванович остановился, его лицо побелело. — Хотел сказать: и другие дома я тоже строил плохо… Жильцы жалуются.
— Откуда ты знаешь? — зло спросил его Воротников. — Вечно со своими фокусами… Забыл, где ты находишься?
— Я обошел свои дома во время отпуска.
— Отпуска? — насмешливо спросил Воротников. — Ты что, на это отпуск потратил? Почему?
Аксиома знала, как трудно будет Петру Ивановичу ответить на этот вопрос, но он сказал прямо:
— Мне некуда было ехать…
— Некуда ехать! — громко рассмеялся Воротников. Он посмотрел на секретаря райкома, как бы приглашая его тоже посмеяться, но тот молчал.
Ровным тихим голосом Петр Иванович рассказал о композиторе, который мучается из-за большой слышимости через перекрытие, — он, прораб, не сделал как следует звукоизоляцию; о бабушке Дине, которая не может открыть окна и двери, — он не сберег столярку; о семье Лисабоновых, в квартире которых летом «текут» стены, зимой промерзают, и лишь потому, что он употреблял старый раствор.
Петр Иванович замолчал. Аксиома видела, как с лица Власова сползла простецкая улыбочка, оно стало серьезным, угрюмым.
Но тут встал Игорь Николаевич. Высокий, цветущий, он казался очень уверенным.
— Мы должны, — сказал он, — быть благодарными Петру Ивановичу за смелость и самокритичность. Я знал о квартире композитора, но не решился сказать… Мы самым срочным образом все исправим.
— А дальше что вы собираетесь делать? — спросил секретарь райкома.
Именно сейчас пришел тот случай, которого Важин ожидал. Он сказал:
— В машиностроении, Борис Иванович, численность работников технического контроля — десять процентов. На Заводах домостроения — один процент от числа работающих, а в строительстве… нуль! Разве можно всерьез говорить об улучшении качества, не имея службы контроля? Нужно в трестах создать ОТК. У нас на площадке Петра Ивановича в его отсутствие кое-что начали делать по качеству… но это так — кустарщина.
Этого Алешка не мог выдержать. Он вскочил. Как это так — кустарщина?.. Они с Аксиомой, то есть с Ниной Петровной, целый месяц вместе с богами вкалывали…
— С богами? — улыбаясь, спросил секретарь.
— Да, с богами, — подтвердил Алешка. «Богом количества», которого он, Алешка, принял в бригаду по третьему разряду, и с «богом качества». Тут Алешка извинился и сказал, что не знает имени-отчества секретаря.
— Борис Иванович, — ответил секретарь райкома.
Алешка поблагодарил. Он даже сказал, что если честно говорить, то Алешкина бригада не хотела сразу принимать этого самого «бога качества». Очень он въедливый, но Аксиома, то есть Нина Петровна, заставила… Конечно, если он, Алешка, не захочет, то его никто не заставит, но бригада поняла, что качество нужно… Алешка очень удивляется, как это новый начальник СУ, Алешка не знает его имени-отчества…
— Игорь Николаевич, — снова дал справку секретарь.
Игорь Николаевич? Ну вот, наконец Алешка узнал…
Как это Новый начальник не понимает того, что у них на площадке важное дело делается? Вот твердят: технические условия, соблюдать технические условия! А кто из монтажников имеет их, даже у прорабов не найдешь… А Аксиома, то есть, — пусть его извинят, все путает, — Нина Петровна, на все операции разработала «Обязательные правила». Вот стык стен, к примеру… Может, он слишком подробно говорит?
— Нет, хорошо, — ответил секретарь.
— Так вот она нарисовала стык на доске, собрала монтажников, разъяснила. Доску повесили на монтаже. Теперь каждый монтажник знает точно, как нужно стык делать. Так каждая работа. Так разве это кустарщина? Каждую законченную работу прораб стал проверять. В общем, приняла бригада и «бога качества», хоть и возни с ним много…
— По какому разряду? — серьезно спросил секретарь.
— Пока бригада разряд «богу качества» не установила.
Алешка сел и победно посмотрел на Аксиому. Вот уж сейчас Аксиома должна точно понять, кто такой Алешка.
Но тут же он снова поднялся, попросил извинения у секретаря райкома. Он забыл сказать: не нужно очень винить прораба Петра Ива, потому что Петр Ива прораб хоть куда.
…В заключение секретарь сказал, что райком возьмет под контроль исправление допущенных дефектов, но сейчас задача шире.
— Можно ли себе представить, чтобы конструктор пришел на завод, самовольно внес серьезные изменения в машину и измененная машина без проверки вышла бы из завода? Мне думается, прав товарищ Важин. Нужна служба ОТК. Это подсказывает нам история с перегородками в доме летчика Фролова… О чем говорит вторая история, которую рассказал тут прораб Самотаскин? Мне кажется, мы согласимся с бригадиром Кусачкиным… — Тут секретарь улыбнулся и спросил: — Простите, не знаю, как ваше имя-отчество.
Алешка приподнялся.
— Алексей Васильевич.
— …согласимся с Алексеем Васильевичем, что Петр Иванович добросовестно относится к делу, иначе он бы не выступил так. Почему же у добросовестного прораба плохое качество домов? Вторая история подсказывает нам, что, уделяя основное внимание сдаче домов, мы упустили качества… Все эти лозунги о сдаче домов «на хорошо», которые висят на площадке, формальны. Наверное, пора создать нужный психологический климат на стройке… Спасибо, товарищи, наша встреча много прояснила.
Когда строители вышли на улицу, сразу подъехала черная «Волга». Заместитель начальника главка Власов, прощаясь, коротко сказал:
— Я завтра к тебе, Петр Иванович, заеду на площадку, посмотрю…
Потом на светлой «Волге» уехал управляющий трестом.
Подъехал «Москвич».
— Поехали? — Новый начальник открыл перед Аксиомой дверцу машины. — Ну что же вы? Садитесь!
— Что-то не хочется, — улыбаясь, ответила Аксиома. — Как-нибудь потом.
Алешка быстро поймал такси. И они сели втроем: Петр Иванович, Алешка, Аксиома…
— Петр Иванович! — отчаянно закричал автор. — А как же я? Что будет дальше? Как будет?
Прораб только усмехнулся и захлопнул дверцы.
— Приходите через год — увидите. — Аксиома через окошко махнула рукой.
Такси тронулось. И вот автор остался один. Зажглись фонари, витрины магазинов. Мимо, торопясь, проходило много людей, но автор смотрел вслед машине, в которой уехали Петр Иванович, Аксиома, Алешка. Потом медленно пошел по тротуару… Ничего — через год!