Выбрать главу

Юрий Симоненко

Стройотряд

Пролог. Кое-что о красной планете

Марс. Холодная пустыня, в которой нет ни травинки, ни кустика; не видно в россыпях камней ни змей, ни ящериц; в чёрном, усыпанном всегда яркими звёздами небе[1] не кружат птицы. Песок и камни, камни и песок, и редкий лёд – вот и всё разнообразие пейзажа. Иногда дует слабый медленный ветерок, но благодаря почти втрое меньшей, чем на Земле силе тяжести, ему удаётся взметать вверх лежащую повсюду пыль и песок, а когда поднимается буря, и небо из чёрного ненадолго становится красно-коричневым, летают даже камни. Здесь невозможно дышать. Вдохнув разреженный местный воздух, на девяносто пять процентов состоящий из углекислого газа, вы тотчас лишитесь сознания, а низкое давление заставит жидкости в вашем теле кипеть, несмотря на сильный мороз. Вы умрёте очень быстро. Но зато хорошо сохранитесь! Низкие температуры, нулевая влажность и отсутствие бактерий быстро превратят ваше тело в мумию, качество которой высоко оценили бы древние египтяне и сектанты-трансгуманисты[2]. Марс – мёртвая планета – идеальный склеп. А ещё Марс – это настоящий Клондайк. Здесь есть литий, рений, кобальт, цинк, уран, осмий, иридий, ниобий, палладий, родий, вольфрам, платина и, конечно же, золото. Много золота. И чтобы всё это добыть, на Марсе нужно жить. Не сидеть в скафандрах по футуристическим станциям с обилием неоновых подсветок, а ходить по улицам, гулять в парке, посещать библиотеку, может быть церковь, создавать семьи, рожать детей, и работать, конечно – добывать всё перечисленное и многое другое. Жить. А живут люди в городах.

Часть первая. Русские мертвецы

Когда маленький белый диск – здесь он в полтора раза меньше, чем в земном небе – весь появился меж холмами вдали, перекрасив тонкую видимую полоску атмосферы на близком горизонте из тёмно-синего, каковой та была ещё минуту назад, в светло-светло-голубой цвет, сидевший бездвижно на плоском багряном камне Сергей лишь прищурился, продолжая смотреть сквозь защитные стёкла очков на слепящий восход. Только когда светило стало подниматься над вершинами холмов, он принялся разминать шею, поворачивая голову влево и вправо. Холодный солнечный свет стремительно заливал лежавшую между ним и холмами вдали каменистую долину, на глазах укорачивая длинные тени от встопорщенных тут и там камней. На пятом повороте головы влево он заметил выглянувшего из-за полога близстоящей палатки Тахира.

– Сидишь… – сказал ему Тахир бесцветным голосом.

– Ага, – ответил Сергей, – сижу…

Он давно взял за обыкновение вставать затемно и встречать рассвет, сидя на этом плосковерхом валуне, неизвестно как здесь оказавшемся, – камень этот резко выделялся среди своих собратьев, – глядя на восток, где километрах в трёх от палаточного лагеря начиналась россыпь железистых холмов, высотой от полусотни до пяти-семи сотен метров, которые все называли «Ржавыми». Передние два холма в этой россыпи как бы срослись основаниями, и в сочетании с несколькими холмиками поменьше образовывали некоторое сходство с лежащим посреди пустыни двугорбым верблюдом. Последние несколько дней светило поднималось точно из низинки между холмами-горбами, в какой, порой без всякого седла, с комфортом размещаются земные бедуины.

Повертев головой, и после, покатав её с плеча на плечо, Сергей встал с камня, размял плечи, потянулся, громко хрустнув позвонками.

– Ну что, Тахирыч! Солнце светит выше ели… Давай, выводи ребят на построение!

Тахир молча кивнул и скрылся за пологом. Из палатки послышался его приглушённый голос и недолгая возня, после чего наружу, пригибаясь в проходе, выбрались сам Тахир и с ним Андрей Ильич – бывший полицейский óпер, мужик в летáх, но крепкий, коренастый, широкоплечий, как и все рабочие.

– Что, Серёга, пасёшь верблюда… – весело заметил мёртвый опер, проходя мимо. Он так каждое утро говорил. Андрей Ильич полжизни прослужил в МУРе, в шестьдесят вышел на пенсию, а через год – инфаркт…

– Ага, Ильич, пасу… – На освещённом холодным белым светом и без того бледном лице Сергея мелькнула почти живая улыбка.

Тахир с Андреем Ильичом пошагали к соседним палаткам: один – к ближней, другой – к дальней. Вскоре из палаток стали появляться их обитатели: Вован, Лёха и отец Никифор – из одной, и Майор, Палыч и Кац – из другой. Все были одеты в одинаковые синие комбинезоны с откинутыми на спину капюшонами, у всех на глазах очки-маски с жёлтыми стёклами и защитой от пыли.

Негромко переговариваясь, рабочие потянулись к стоявшему у камня Сергею, продолжавшему смотреть в сторону «верблюжьих горбов». Солнечные лучи, казалось, проникали вглубь пропитанной консервантами кожи, нагревали холодную плоть на сотую или даже десятую долю градуса (вряд ли, конечно, но Сергею нравилось так думать).

вернуться

1

Всем недоумевающим читателям Википедии, зрителям телеканала «Дискавери» и ютубовских блогеров-научпоперов, слушателям лекций модных научпоперов лекторов, что озабочены индексами цитирования в иностранных журналах и колеблются в согласии с тамошней генеральной линией; наконец просто зрителям художественных фильмов и сериалов, имею сообщить следующее. Да, небо Марса действительно всегда чёрное и звёздное. И днём, и ночью. Причина этого в разреженности марсианской атмосферы, плотность которой у поверхности соответствует плотности атмосферы Земли на высоте тридцати с лишним километров – у нас это верхний слой стратосферы. Это когда вниз посмотрел – там голубой воздушный океан; вверх посмотрел – там чёрный космос и звёзды. Никакая пыль, якобы окрашивающая небо Марса в знакомые телезрителям и интернет-пользователям багряные цвета, в атмосфере такой плотности долго удержаться не сможет, – частица пыли и увесистый булыжник упадут вниз с практически одинаковым ускорением, потому, что вокруг почти вакуум.

Наверняка найдутся воинственные адепты всего научного, пересмотревшие всех блогеров и перечитавшие всю Википедию, кто захотят доказать мне, что я неправ и вообще без малого «плоскоземельщик». Этим могу сразу предложить повесть не читать, ибо неприятная для них картина реального мира – не просто декорация назло жертвам ЕГЭ и почитателям разных гуру научпопа, что годами осваивают иностранные гранты. Мир этот – реальный мир планеты Марс, а не картинки из состряпанных для «Дискавери» за деньги НАСА «документалок», которые тиражируют «наши» светлоликие «просветители» – напрямую влияет на сюжет повести. На Земле, или на какой-нибудь иной планете, история, описанная в этой повести попросту не могла бы в точности повториться, как не могла бы она произойти и на том «Марсе», который рисуют нам пишущие Википедию анонимы и читающие популярные лекции профессора и кандидаты физико-математических наук (между прочим, в свете, так сказать, последних событий, показавшие свою истинную сущность – что являются они у нас в стране пятой колонной).

Здесь и далее – примечания автора.

вернуться

2

Наверняка многие слышали о заморозке трупов. Кто-то, возможно, слышал слова «крионика» и «криопациент». Так вот, люди, которые этим занимаются – то есть, практикуют замораживание мертвецов за деньги, чтобы воображаемые всемогущие учёные будущего этих мертвецов потом оживили – это, по сути, адепты новой квазирелигии – так называемого «трансгуманизма».

Вот, к примеру, что об этих персонажах говорит заведующая кафедрой биоэтики РНИМУ им. Н.И. Пирогова доктор философских наук, профессор И.В. Силуянова. Цитата: «Мировой наукой признано, что замороженные человеческие организмы не могут ожить. Поэтому крионисты воспринимаются российскими медиками так же, как колдуны или знахари, – как популяризаторы лженауки». (Источник: РБК daily)