– А хотите анекдот? – как обычно, ни с того ни с сего спросил Лёха.
Некоторое время в эфире было тихо, потом прозвучало басовитое:
– Н-ну?.. – это Вован – бывший боксёр-тяжеловес не утерпел. Он любил анекдоты.
– Хоронят, значит, старого еврея… – начал рассказывать Лёха, продолжая сосредоточенно поливать скалу из теплушки. – А перед смертью он наказал родственникам положить на похоронах ему в гроб по шекелю…
– Лёша! – перебил его Кац, заправлявший в это время ранец Майора двумя уровнями ниже. – Этот анекдот отрастил бороду, пейсы и шляпу задолго до знакомства обеих твоих бабушек с инициативными молодыми людьми, что стали впоследствии твоими дедушками… Там ведь дальше раввин говорит, что можно чек в гроб положить?..
– Не-е, то другой анекдот… – объявил Лёха.
– А я слышал вариант, где один из родственников забрал из гроба шекели, оставив расписку на взятую сумму плюс один шекель сверху… – подал сверху голос Андрей Ильич.
– И тот – другой! – отмёл бывший бизнесмен и уголовник Лёха разоблачения бывшего мента-оперативника. – Андрей Ильич, ну не перебивай, а!
– Ладно, пусть расскажет! – в наушниках у мертвецов снова раздался бас Вована.
– Во! Слушайте! Прощаются, значит, евреи с покойным, кладут в гроб каждый по шекелю… А потом в конце к гробу выходит адвокат Либерман…
– И говорит, что покойник был ему должен?
– Нет, Леонид Натаныч, нет! Зачитывает завещание.
– И чего там, в завещании? – интересуется Вован.
– Все шекели из гроба еврей завещал отнести в сберкассу и положить на депозит на его имя до востребования…
– Но зачем? – наверху возле прицепа на секунду недоуменно замер Кац с лопатой в руках. Он насыпáл композит из прицепа в пустые вёдра. – Зачем мёртвому счёт в сберкассе?
– Так в гробу проценты не капают, – объяснил Лёха. – На случай, если прав окажется поп, а не раввин… «Вдруг воскресну, – говорил еврей адвокату, – а у меня в сберкассе капитал…»
В наушниках послышались глухие хмыканья, но никто не рассмеялся.
– Не тот это капитал… – негромко проговорил отец Никифор, но все мертвецы его услышали, – да и не там…
– Понятное дело, на небесах надо было еврею сокровища собирать, – присоединился к разговору Майор. – Читал я про это в Библии, ещё когда живой был…
Гвардии майор Сергей Коваленко, вопреки расхожим стереотипам о десантниках (как то, склонность к пьяному мордобитию и купанию в городских фонтанах) и часто располагающей лично с ним незнакомых граждан верить этим стереотипам внешности, – был он квадратен, кулакаст и мордаст, имел тяжёлый подбородок, перебитый нос и шрамы на лице, – человек был весьма и весьма образованный. Несмотря на богатый боевой опыт с множеством командировок «за ленточку»[8], – где он получил множество боевых наград и боевых же ранений, но, тем не менее, вопреки стараниям врагов, умер своей смертью от инфаркта в возрасте тридцати девяти лет, – Сергей Юрьевич всегда находил время и для самообразования и просто для чтения самой разной литературы, от художественной до научной, и от философской до религиозной.
– А вот скажи, отец Никифор, – продолжал Майор, – мне – атеисту, да ещё и мёртвому, хотя и крещённому в детстве, возможно капиталец там, на небесах в смысле, сколотить?
– Отчего же нет? Ты его всю жизнь сколачивал, пусть даже и неосознанно… и теперь продолжаешь… Всем по делам зачтётся.
– Так я же это… мёртвый…
– У Бога все живы, Майор… Ты же здесь дело делаешь. А что атеист и в него не веришь, так то ему без разницы. Он-то в тебя верит.
– Хм… Вроде как прижизненные дела в счёт должны идти… Или я чего не понимаю, батюшка?
Отец Никифор ответил не сразу.
– Понимаешь, Майор, – произнёс он, помолчав. Мертвецы продолжали слажено работать, не замедляя темпа. Мёртвый монах, говоря это, спустился по лестнице на второй сверху уровень лесов и шагал с полными вёдрами к Лёхе, у которого полимер в ранце уже заканчивался. – По учению церковному оно всё так: пока живой, можешь, и нагрешить, и покаяться, и дел правильных сотворить немало, а после смерти – мытáрства… ну, то есть следствие, и суд… Суд первый, индивидуальный… А потом, в конце времени – всеобщее воскресение и суд последний, окончательный и потому называемый ещё Страшным… – Отец Никифор снова помолчал. – Вот ты умер, а потом тебя учёные оживили. Отмечу особо, не воскресили, а оживили, потому, что воскресшие перед Страшным судом будут иные, не такие как мы с тобой… Так вот, оживили тебя для дела, потому, что дело это не по силам живым. И ты сознательно действуешь, пусть в тебе и силы физической прибавилось, и обычные страсти человеческие тебя оставили. Пусть другой ты стал, но себя-то ты осознаёшь и отчёт действиям своим отдаёшь… То есть можешь осознанно сотворить доброе или злое деяние… И почему же Господь должен эти твои деяния игнорировать, как бюрократ какой-то, только лишь из-за того, что тело твоё мертво?..
8
Армейский жаргон. Выражение, ставшее популярным в период СВО – Специальной военной операции Вооружённых Сил Российской Федерации на Украине. Означает: «выполнять боевую задачу на передовой» или бывать «на передке» – ещё одно выражение из профессионального военного жаргона. То же, что и «за речкой» во время Афганской войны.