Четыреста лет не бывало ни неба,
Ни солнца такого на Влтаве и Висле,
И белыми сделались ленточки крепа,
И темными стали с звездой обелиски.
Гремит на бетонных дорогах музыка,
Неонные зори сияют влюбленным,
На зимних курортах смешенье языков,
Под флагами наций ревут стадионы.
Все правильно! Так и хотелось тогда
Идущим до Шпрее, до Вислы, до Влтавы,
Чтоб мир нерушимый сошел на державы,
Где шли они с боем, беря города.
Такого они сокрушили врага,
Такую победу их сталь утвердила,
Что ими оплачены даже снега,
Которые их покрывают могилы.
1970
Василий Ефимович Субботин родился в 1921 году в деревне Субботицы, Кировской области, в семье крестьянина. Стихи начал писать еще в школе; был деткором пионерских газет и журнала «Дружные ребята». В 1938 году в Перми поступил в Политпросветшколу, но не кончил ее, так как в 1940 году был призван на службу в армию.
Первый бой, в котором участвовал башенный стрелок Субботин, был 22 июня 1941 года на границе. С 1942 года Субботин военный журналист — служит в дивизионной многотиражке. Войну старший лейтенант Субботин закончил в Берлине, в газете «Воин Родины» 150-й Идрицкой дивизии, штурмовавшей рейхстаг. Награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды.
После войны закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени Горького.
Первая книга стихов «Солдат мира» вышла в 1950 году.
Была средь слов обыденно простых
Война еще сама неясным словом,
Которое отдельно от других
К нам докатилось и звучало ново.
Разглядывали шрамы прошлых лет,
В буденовках отцовских утопали.
Не сразу открывался нам секрет
Великого закаливания стали.
Корчагин Павка конником лихим
Скакал из Шепетовки — от вокзала.
И пыль дороги, поднятая им,
Вихры густые наши забивала.
Далекая героика тревог.
Задымленные порохом страницы.
Тогда еще нам было невдомек,
Что книга эта может повториться.
«Громыханием в небе тугом начинаются войны…»
Громыханием в небе тугом начинаются войны,
Пушек ревом стогорлым у смятых застав.
Порыжевшей пшеницей застыли косматые волны.
По разбитым проселкам — тяжелая пыль на кустах.
От себя самого я июньские ночи гоню…
Он опять и опять обвивает мне ноги —
Тот неубранный хлеб, что горит на корню,
На запруженной этой, пропахшей бензином дороге.
«Нас гнетет железная усталость…»
Нас гнетет железная усталость.
И проселок пылью задушил.
Где-то перед Бродами остались
Воющие факелы машин.
Может, и не въявь пока, а снится
Этот движущийся солнца круг,
Спутанная черная пшеница,
На телеге мертвый политрук.
И проходят «юнкерсы» стеною,
Разгружая свой боезапас.
Поминутно тают в белом зное
И опять пикируют на нас.
Только и в подавленности в этой
Гнев уже таится, как запал.
И не прячась дальше, под кюветом
Так и спим. Под бомбами, вповал.
Он видел все на памятных стоянках —
И то, что в Риге выщерблен гранит,
И то, что след от гусеницы танка
Крещатик старый долго сохранит.
И, пронося винтовку на весу,
Со щек своих, обветренных, шершавых,
Смахнул солдат украдкою слезу
На улице разрушенной Варшавы.
«…Давно уже мы живем на Малой земле…» Б. Галанов
…Давно уже мы живем на Малой земле. Пора бы сделать ее не только обитаемой, но и обетованной. Вот связные стали придумывать названия всем тропкам, так что штольни и блиндажи отныне получили постоянные почтовые адреса. Вот команда сторожевого катера вместе с минами и патронами в одну из ночей доставила на Малую землю не совсем обычный груз — живую корову. И малоземельцы, встретив ее у причалов, со всевозможными предосторожностями препроводили в надежное укрытие. А потом невесть откуда взялась кошка. И даже принесла котят, ко всеобщей радости моряков.