Баттистини был одним из самых популярных итальянских певцов в России. Экзальтация поклонников и в особенности поклонниц его таланта иной раз доходила до курьеза. Так, например, в московском театре Зимина однажды ему пришлось бисировать решительно все ансамбли и все арии в опере "Риголетто". Спектакль закончился глубокой ночью. Случай небывалый.
В капелле, расположенной рядом с виллой Баттистини — Коллебаккаро, и по сей день хранится ковер, вышитый петербургскими театралками. Все рукодельницы, принимавшие участие в создании этого действительно необычного подарка, старались превзойти друг друга в мастерстве, в затейливости узора, в яркости красок… В конечном итоге родилось оригинальное произведение искусства.
В своем вокальном мастерстве Баттистини, казалось, перешел грань совершенства. Его божественный, непобежденный годами голос всегда звучал свежо и свободно.
Однажды, уступая настойчивым просьбам друзей открыть им тайну своей неувядаемой молодости, Батистини смеясь ответил:
— Все это гораздо проще, чем вы думаете. Дело в том, что двадцать шесть зим я провел в России, а, как вы знаете, холод прекрасно консервирует все что угодно. Московские и петербургские морозы сохранили мне мой голос и мою молодость. Это чистейшая правда!
Русский репертуар Баттистини был невелик. В него входило всего лишь несколько спектаклей — "Руслан и Людмила", "Пиковая дама", "Евгений Онегин" и "Демон".
Биограф певца — Франческо Пальмеджани пишет: "Знаменитый Антон Рубинштейн не колеблясь признал, что большая доля популярности его оперы "Демон" принадлежит, главным образом, великолепному исполнению Баттистини… Композитор непременно захотел познакомиться с Баттистини и, когда его представили, поблагодарил певца, сказал, что считает его "идеальным исполнителем" партии "Демона"[13].
Сейчас трудно проверить объективность этих утверждений. Но вот что рассказывает сам Баттистини: "Я по-своему играл Демона, — сделав из него прекрасного ангела, вместо того чтобы изображать коварное чудовище. И это новшество вызвало восторг русской публики"[14].
Искренность этих строк не вызывает ни малейшего сомнения, хотя, сколько помнится, никто из русских исполнителей Демона ни до, ни после Баттистини не изображал на сцене "коварного чудовища".
Курьезен текст дружеской надписи на ленте к венку, преподнесенному артисту певицей Линой Кавальери — "Маттиа Баттистини — и Демону и Ангелу".
Надо сказать правду — на подаренной мне Райчевым фотографии Баттистини в равной степени не похож ни на того, ни на другого. Фотография уникальна. На ней рукой итальянского певца написано: "А Madame De Standoff Hommage devoue M. Battis-tini S. Petersbnrg 1900" ("Госпоже Станчевой с почтением преданный М. Баттистини С. Петербург 1900").
Если принять за эталон шаляпинский грим и костюм Демона, то весь облик Баттистини в этой партии кажется несколько странным. Невольную улыбку вызывают его холеные усы и бородка, тщательно завитый, локон к локону, парик, огромные, откровенно бутафорские крылья, на которых он, "вольный сын эфира", "летал над грешною землей".
Но, с другой стороны, ведь каждый актер имеет право на собственное видение сценического образа. В этом-то и проявляется его творческая индивидуальность. А коли так, то в "портретной галерее" лучших исполнителей партии Демона Баттистини уверенно занял почетное место.
Рядом с надписью Баттистини — цитата из "Демона" на французском языке: "II s’en allait le visage assombri". Lermontoff" ("Он удалился с лицом омраченным". Лермонтов).
Я много раз внимательно перечел "Демона", тщетно стараясь найти строку, переведенную Баттистини на французский язык:
Нет…
М. Баттистини в роли Демона в одноименной опере А. Рубинштейна
Нет, не то…
Нет, снова не то… Роль переводчика певцу явно не удалась. Уж слишком вольно обошелся он с русским текстом.
Наконец, я нашел возможным остановиться на одной строчке, найдя в ней приблизительное смысловое сходство с переводом. Это — конец второй части поэмы: