В. ШИРОКОВ.
ЗА СЧАСТЬЕ НАРОДА
Если я умру, то пусть остающиеся в живых помнят, что я своей жизнью внесла маленький камешек в то громадное здание будущего, которое достроится после нас.
Заседание окончилось поздно ночью. Домой Женя возвращалась кривыми переулками Симферополя: тут было легче замести следы и оторваться от шпиков.
Женя не прошла и квартала, как позади раздались выстрелы, послышался шум борьбы. Инстинктивно она рванулась вперед, но чьи-то цепкие руки схватили ее, на голову обрушилось что-то тяжелое.
Пришла она в себя уже в белой контрразведке на Севастопольской улице. Совсем недавно здесь помещалась гостиница «Ялта» для «чистой публики». Женя взглянула сквозь зарешеченное окно на распускающийся куст сирени, и сердце сжала холодная тоска. Она знала, что пощады не будет: приговор белогвардейского суда один — расстрел.
Не хотелось расставаться с жизнью на двадцать первом году жизни. Ох, как не хотелось…
На двери загремел засов:
— Жигалина! На допрос!
Женя машинально поправила черные как смоль волосы, смахнула с лица паутину и, высокая, стройная, легко шагнула в коридор.
— Це-це, — услышала она сзади, — какой смачный девочка!
Ее вежливо принял врангелевский контрразведчик в форме подполковника. Он ласково улыбнулся, предложил чаю, печенья и с укоризной сказал:
— Не понимаю я вас: такая красивая девушка… Вам бы быть женой офицера, доблестного борца за отечество. А вы…
Женя нетерпеливо взмахнула рукой, но подполковник все же договорил:
— А вы связались с этими бандитами. Прошу вас, не упрямьтесь, будьте откровенны. Скажите, где спрятано оружие?
— Какое оружие? Я ничего не знаю.
— Кто готовил восстание?
— Понятия не имею, о чем речь.
Подполковник подвинулся к Жене и мягко тронул ее за плечо.
— Девушка, не теряйте благоразумия. Нам ведь известно все, так что ваши показания нужны лишь для формы.
— А раз известно, о чем же разговор? Но повторяю, лично я ничего не знаю. Тут какая-то ошибка.
— Ну-с, пеняйте на себя, — разозлился подполковник. Он вызвал подручных.
— Этой молодой девушке, видно, надоело жить. Помогите ей. — И, обращаясь к Жене, добавил: — Повторяю, ваша жизнь — в ваших руках. Вам стоит назвать товарищей, и вы свободны.
Женя молчала. Одутловатое лицо офицера побагровело. Он вскинул шомпол, и острая боль обожгла лицо Жени.
— Говори, сука!
Женя молчала.
— Мы тебе развяжем язык!
На нее обрушился град ударов, она упала, закрыла лицо руками. Палачи били ее шомполами, пинали сапогами.
Потерявшую сознание Женю бросили в камеру.
Пытки продолжались несколько дней. Потом в камеру привели гримера, и он кое-как скрыл следы побоев на ее лице. Контрразведчики в гражданском принесли тщательно отглаженную одежду, заставили переодеться, затем сунули в руки сумочку и вывели на улицу. Она шла, чувствуя на затылке горячее дыхание своих палачей. В толпе мелькнуло знакомое лицо подпольщика. Увидев Женю, он направился к ней. Женя торопливо вытащила из сумочки платок и выплюнула на него сгусток крови. Она увидела, как остановился удивленный подпольщик и тут же заспешил в сторону. Конвоиры, к счастью, ничего не заметили.
Несколько раз ее водили как приманку по улицам города, рассчитывая выловить подпольщиков, но безуспешно. Побои возобновились…
Наконец состоялся суд.
— Тысяча девятьсот двадцатого года, апреля двадцать первого дня, — монотонно и привычно читал председатель суда, — военно-полевой суд при штабе добровольческого корпуса, рассмотрев дело об Амет Мамут оглы, он же Рефатов…
Жигалина закашлялась. В тюрьме у нее началась острая форма туберкулеза, и теперь Женя выглядела старухой. Она с трудом держала голову.
— …и Евгении Лазаревны Жигалиной, — как сквозь вату доносился до нее голос, — признал их виновными в том, что с начала 1920 года в городе Симферополе они составили сообщничество… имевшее своей целью путем вооруженного восстания против властей и войск вооруженных сил юга России изменение установленного на территории Крымского полуострова государственного строя и способствование советским властям в их враждебных против вооруженных сил юга России действиях, для чего имело в своем распоряжении пулеметы и другое оружие и вооруженные отряды… а потому… приговорил… всех к лишению всех прав состояния и к смертной казни через расстрел…