Бартоша не торопился. Умудренный опытом, он строго соблюдал главное правило минера: не ошибиться. Хорошо натренированные руки делали свое дело уверенно и расчетливо. И когда крики да стрельба патрульных послышались уже невдалеке, Василий тщательно засыпал ямку, сровнял и пригладил землю, присыпал припасенным сухим песком, потом рассеял полову (половой полицейские усыпали всю насыпь).
Итак, третья мина поставлена. До утра можно еще совершить переход на новый участок дороги и там подложить врагу четвертую, последнюю мину.
Но пройти партизанам не удалось, вдоль дороги рыскали полицейские патрули. Приближался рассвет, и надо было подумать о месте дневки. Повернули на восток. Прошагали километров пять, но и тут вокруг слышалась стрельба, взлетали ракеты. Бартоша решил:
— Переднюемо, хлопци, в пустошах совхоза «Китай». А потим знову вылиземо на дорогу.
В пути неожиданно наткнулись на какую-то группу. Сгоряча чуть было не перестреляли друг друга. Разобрались — свои, группа Саши Старцева, из их же, третьего, отряда. Со Старцевым ребята тоже боевые: Михаил Беляев, Александр Карякин, Максим Куценко.
Встрече ребята обрадовались, решили дневать вместе. Район дневки выбрали поблизости к селу Аджикечь. Тут враг держит большой гарнизон. Отряд полиции. Меньше вероятности, что именно здесь будут искать. Пока добрались, наступил рассвет. Забрались в центр кукурузного поля. Каждый вырыл неглубокую щель, лег в нее, закрылся комьями и травой, голову повязал пучком мышея — в двух-трех метрах пройдешь и не заметишь. Завтракали уже лежа каждый в своем окопчике.
Из села доносился шум: кричали дети, лаяли собаки. В степи где-то стреляли: облава продолжалась. Но на кукурузном поле, где притаились минеры, было тихо. Лишь в десятом часу в поле послышались людские голоса. Вероятно, крестьяне вышли на общинные работы.
Припекало. Хотелось пить, а еще сильнее одолевал сон. Сказывались три ночи пешего марша, три знойные, полные тревог дневки. Но нужно было бодрствовать, слушать, следить за всем, что происходит вокруг.
Солнце припекало все сильнее. Во рту пересохло, говорить стало трудно. И тут их неожиданно увидела одна из женщин, вышедших работать. Ее не успели остановить. Женщина побежала в село, и партизан охватила тревога: выдаст или промолчит?
— Переберемось, хлопцы, в другой кинець поля, — решил Василий.
Они поднялись, притоптали ямки, в которых лежали, потом перебежали, пригибаясь, и залегли в самом конце кукурузного поля. Дальше бежать было некуда: перед ними простиралась открытая степь.
— Зарывайтэсь, хлопци! — строго приказал Бартоша. — Будэмо лежать тыхо. До останний можлывости.
Стали маскировать окопчики, но невдалеке послышался шум, и Бартоша приказал затаиться.
Усилился ветерок, кукуруза зашелестела. Теперь нельзя было расслышать шума шагов даже вблизи.
Михаил Беляев приподнял голову и посмотрел в сторону Бартоши. Василий держал в зубах стебелек и неотрывно глядел вперед.
Вдруг кукуруза затрещала. Беляев увидел толстого гитлеровца. Тот шел в трусах и ботинках как раз по тому междурядью, в котором лежал Беляев.
Беляев сжался, как тугая пружина. Вот немец занес ногу для нового шага, да так и застыл с перекошенным от испуга лицом. Беляев с силой оттолкнулся от земли. В следующий миг он уже сжимал горло прижатого к земле врага, а подоспевший Бартоша всадил солдату в бок кинжал.
Но шум засекли. Хлопнул выстрел, еще и еще… Рядом, ударяясь о стебли, рвались разрывные пули. Беляев тоже выстрелил. Немец упал. Упал в окопчик и Михаил. Он припал щекой к автомату и открыл огонь. Застрекотали автоматы Бартоши и других партизан.
Поле взъерошилось. Автоматные очереди, хлопки выстрелов и рвущихся пуль смешались с резкими криками команд, со стонами раненых, с хрустом ломающихся стеблей. Фашисты наседали. Они знали, что больших отрядов тут не бывает, и лезли напролом. Партизаны отбивались упорно. Отступать некуда. Надеяться не на что.
Ожесточенный бой длился недолго. Но Бартоша знал: фашисты получат подкрепление и за передышкой последует атака.
И он скомандовал:
— На проры-ы-в!
Команда подняла ребят из окопчиков. Не было только Старцева.
— Старцев! До мэнэ! — позвал Бартоша.
— Он… убит, — сказал Карякин.
Бартоша схватил гранату и крикнул:
— Гранатами! За мною! Ура!..
Бартоша рванулся вперед, за ним побежали остальные.
Было похоже на то, что из круга врагов вырвались. Только голос Бартоши доносился теперь откуда-то сзади, — видно, остался прикрывать их огнем.