Беляев обернулся и увидел Бартошу с гранатой, занесенной для броска. Вслед за дробной автоматной очередью Василий, качнувшись, стал опускаться, и тут в его руке вскинулся веер огня с дымом и грохнул взрыв…
Их было восемь. Вернулось в лес четыре: Беляев, Швецов, Куценко и Мычка. Они все и рассказали.
Василий Бартоша до конца выполнил долг коммуниста.
Н. ЛУГОВОЙ.
ПАРТИЗАНКА
…Всем существом своим я ненавижу фашистов, а их пособников еще сильнее, ненавижу с такой силой, с какой люблю свою Советскую Родину, люблю ее особенно сейчас, когда она в опасности, страдает и так мужественно борется…
Клаву Юрьеву не зачислили в партизанский отряд, когда с приближением фашистских войск к Крыму стали формироваться отряды народных мстителей.
— Молода еще, трудности партизанской жизни не для тебя, — пояснил командир отряда.
Когда гитлеровцы ворвались на полуостров, отряд ушел в лес. После перехода в свой район партизаны выстроились на небольшой опушке леса. И тут командир увидел в строю Клаву:
— А ты как попала сюда?
— Обыкновенно, товарищ командир, ножками, — а лицо так и светится улыбкой. — Надеюсь, что назад, на съедение фашистам не отправите.
Посмотрел командир: короткая шубка, шапка-ушанка, брюки-галифе, щегольские офицерские сапоги, а выправка настоящего солдата. Словом, молодец молодцом. Что с такой сделаешь?
Приняли. Стала Клава партизанкой. С первого же дня не признавала никаких скидок: на пост так на пост, в бой — вместе со всеми.
Побежали партизанские дни, один другого тревожнее, труднее, опаснее.
7 ноября 1941 года, на седьмой день партизанской жизни, Клаву послали за мясом, спрятанным в зарослях молодого дубняка, недалеко от глухой дороги. Бочка с бараниной была залита жиром. Жир застыл, и Клава, наклонясь над бочкой, с усилием отковыривала его ложкой.
Вдруг совсем близко раздалось: «Хенде хох!»
Разогнулась и — обомлела: невдалеке группа немецких автоматчиков.
— Ком! Ком! — кричали немцы.
Вот она, гибель! Страшная, неотвратимая. Шаг назад — и десять автоматов брызнут свинцом.
— Ком! Ком!
Что же делать? Оцепенение постепенно проходило.
— Ком, фрейлен! Ком!
Голоса чужие, лающие, но уже меньше у них настороженности: увидели, что одна, и дула постепенно опускаются. Машут руками: иди, иди…
Девушка сделала шаг, другой и вдруг стремительно бросилась в обрыв. Автоматчики открыли огонь, но было уже поздно: лес надежно укрыл партизанку.
Ушла Клава. Десять не взяли одну…
5 января 1942 года. Партизаны подошли к автомагистрали Симферополь — Феодосия, по которой гитлеровцы перебрасывали подкрепления на Керченский полуостров, стремясь сдержать наступление советских войск, высадившихся в Керчи и Феодосии.
В Зую прибыли немецкие части. Остановились. А сколько их? Чем вооружены? Где стоят? Надолго ли расположились? Как охраняются? Разведать требуется быстро.
Направили Юрьеву. И вот идет по дороге девушка, одетая по-деревенски. Без пропуска, без паспорта, без справки, удостоверяющей личность (партизанская разведка в тот период еще не располагала ни документами, ни временем для их изготовления). Клава остерегалась встречи с немцами. И хоть с виду держалась уверенно, даже беспечно, внутренне вся напряглась. Еще издали разведчица заметила группу врагов на дороге. Свернула в сторону. Но и там стояли грузовики с пулеметами, рядом толпились солдаты с винтовками и автоматами. Скрываясь в кустарнике, подошла к речке Зуйке.
Что делать? Не возвращаться же в отряд, не выполнив задания. Идти напролом — задержат.
Клава остановилась в гущине заснеженных кустарников. Сплошной стеной стояли они вдоль берега. Другая такая стена тянулась по противоположному берегу, надежно скрыв речку, которая текла, словно в тоннеле.
А что, если речкой?..
Ступила в воду — и тотчас же ноги обожгло.
Пошла медленно, осторожно, чтоб не привлечь внимания немцев. Уже через несколько метров ноги словно одеревенели. Но она продолжала идти. Шла почти шесть километров. Три часа в январской холодной воде.
И все же Клава прошла до поселка Крымроза. Встретилась с кем надо. Послали людей в Зую, в соседние села. В течение дня она получила ценные сведения о противнике. Узнала и о страшной судьбе своей семьи: отец, мать и сестра Лида — участники подполья — расстреляны.