Для полноты картины в книгу включены воспоминания соратников, учеников, членов семьи и самых близких друзей. Такие «островки памяти» — живые, личностные, очень индивидуальные — поданы в книге особым образом. Один из тех, кто со школьных лет был рядом, зримо и незримо, — Илья Александрович Розенфельд. Его свидетельства воссоздают атмосферу, в которой формировалась личность, вызревал человек в те далекие от нас годы.
Дополняют книгу исторические и документальные справки, а зримое представление о происходившем создают фотографии и документы из семейного архива, в том числе чудом сохранившиеся в оккупированной фашистами Полтаве.
В некоторых случаях мне потребовалось добавлять краткие ремарки (они выделены отличающимся шрифтом), чтобы показать связь между определенными периодами, событиями, поворотами в судьбе героя, а также чтобы дать в доступной форме пояснения к упоминаемым техническим материалам.
От механического телевидения к электронному, от «аналога» к «цифре», от первого телецентра на 343 строки к системам ультравысокой четкости с тысячами строк. От смышленого рукастого мальчика, вынужденного в семь лет, еще до школы, пойти работать и стать кормильцем в семье, до председателя Международной исследовательской комиссии по телевидению.
Все это — про Марка Иосифовича Кривошеева, его жизнь, заботы, радости, невзгоды и триумфы.
Анна Кривошеева. По-новому открываю для себя отца
Больше всего жалею, что не записывала папины рассказы. Он не часто баловал нас обстоятельными разговорами о своей жизни, но, когда такое случалось, мы узнавали что-то новое для себя, неожиданное, а впечатлений хватало надолго. И, конечно, возникали новые поводы для расспросов…
Теперь я собираю по фрагментам свои воспоминания, вникаю в документы, письма, разбираю фотографии из его архива, бережно листаю написанный знакомым почерком дневник. Смотрю видеозаписи его интервью, читаю воспоминания учеников и коллег. И по-новому открываю для себя отца: любящего сына, верного друга, талантливого инженера и ученого, хорошего семьянина, мудрого наставника, умелого дипломата и настоящего патриота своей страны.
За его плечами жизнь, в которой большие исторические события переплелись с суровыми личными испытаниями. Судьба дала ему возможность побывать в разных городах нашей страны и многих близких и далеких уголках Земли. О самых ярких, интересных впечатлениях он рассказывал легко и с удовольствием. Но были и горькие уроки, о которых папа вспоминал редко, только в наших воспитательных беседах. Жизненный опыт и мудрость — это про него.
Теперь мы понимаем, что все их поколение, папины и мамины друзья и коллеги — совсем другие: цельные, трудолюбивые, искренние. Материальные интересы были для них далеко не на первом месте, как у многих в наше время. Папа имел возможность сделать карьеру в министерстве. Он говорил, что потерял в зарплате и других причитавшихся госслужащим материальных благах, когда вместо очередной должности в министерстве предпочел научную работу в НИИ Радио. Но время показало, что это был правильный выбор. Он с увлечением занимался любимым делом, достиг выдающихся результатов и получил признание в нашей стране и в мире.
Для меня с детских лет папа и его работа были чем-то неразделимым. Не помню, чтобы он бездельничал, валялся на диване. Это даже невозможно представить. А вот просидеть все воскресенье за письменным столом — обычное дело. Он был невероятным тружеником. И нас, дочерей и внуков, все время учил тому же — чтобы была непременно цель, к которой надо стремиться. Меня всегда удивляло, как папа мог работать практически в любых условиях. Если в его голове появлялась важная мысль, а это случалось довольно часто, он мог пристроиться и что-то записывать в любом углу дома, в транспорте или в гостях. При этом ему не мешали посторонние люди, громкие разговоры, музыка, суета…
Когда я вспоминаю и нахожу теперь во многих интервью папины слова о том, что ему в жизни очень повезло — а он всегда рассказывал об этом в позитивном ключе, с юмором, — я теперь понимаю, как много за этим его труда, пота, упорства, которые мало кто видел и мог оценить. Это как верхушка айсберга: наверху, видимая всем, только малая часть, а все остальное, что и держит его на плаву, скрыто от глаз под водой.