Так у израильтян украли бочку со стронцием. Но почему эти пассажи интересуют КГБ?
Конечно, советское вмешательство. Но чего они хотят? Зачем красть стронций-90, вынимать его из защитного покрытия и, по всей вероятности, помещать на борт «Акаи Мару»? Это не выдерживает критики.
Громкий шум двигателя, возможно, соответствующий двум грузовикам, заставляет старые камни здания вибрировать. Вскоре в тупик подъезжают машины с завывающими шинами. Затем раздались голоса. По крайней мере, дюжина солдат только что высадилась в переулке.
Я засунул израильские документы в карман комбинезона. Я перепрыгиваю через тело на площадку. Когда я наклоняюсь через перила, чтобы заглянуть вниз, двери нижнего этажа с силой распахиваются. Отряд солдат, одетых в форму христианской милиции бросается в коридор.
Сжимая Вильгельмину, я балансирую на рампе. Я расслабляюсь, как пружина, и прыгаю, еле успевая захватить кончиками пальцев раму люка.
В течение долгой секунды мучений я чувствую, что скатываюсь вниз, затем умудряюсь вывести левую руку наружу и ухватиться за выступающий выступ. С нечеловеческим усилием я полностью поднимаюсь на крышу.
Я кладу деревянную панель на место и молча подползаю к одной из оконных рам, когда солдаты врываются на площадку. Они отмахиваются от трупа сотрудника КГБ и входят в квартиру.
Через несколько секунд они выходят.
Возможно, они не заподозрят моего вмешательства. Если повезет, они будут считать, что Советы свели свои счеты между собой и оба погибли. Если повезет ...
Спустившись вниз, я возвращаюсь к металлической двери и спускаюсь в магазин. Через две минуты я уже на главном проспекте, на полной скорости бегу к порту.
ГЛАВА V
Спрятавшись в тени склада, я наблюдаю за деревянным причалом. Шесть мусульманских солдат несут мою лодку по суше.
Наверное, меня заметили, когда я греб. Но к тому времени, как за мной послали отряд на перехват, я уже был на земле и исчез.
Мой единственный способ общаться с Whiteshark - на борту этой лодки. Неожиданный удар.
Попытаться уничтожить всех шестерых? Это выполнимо. Моя добрая Вильгельмина позволяет мне стрелять со скоростью и точностью даже на таком расстоянии. Проблема не в этом. Но убить шестерых солдат и надеяться уйти, не будучи пойманным ... утопия. Даже при поддержке моей счастливой звезды я никогда этого не сделаю.
Они нашли передатчик. Один из них долго изучает его, затем бросает на землю и методично давит ботинками. В это время двое его товарищей резают резину моей лодки штыками.
С отчаянием слышу, как из резинового кожуха выходит газ. В самом центре города все еще бушуют бои. Беспомощный, я смотрю, как они уничтожают мое оборудование, лихорадочно думая что делать.
Ехать в аэропорт? Это слишком далеко на восток, чтобы идти туда. Кроме того, даже если я доберусь до него, нет никаких доказательств, что я найду там подходящее устройство.
Пройти по побережью и попробовать пересечь границу с Израилем? Еще более немыслимо. Сто километров. И мне пришлось бы сначала пересечь мусульманские районы, а затем христианские. Не говоря уже о том, что израильтяне должны незамедлительно стрелять во все, что пытается проникнуть к ним из Ливана.
Так что у меня есть одно решение: найти другую лодку, отойти на милю или две от берега и постараться, чтобы экипаж подводной лодки узнал меня.
Я оборачиваюсь, обнимая стену. Достигнув небольшой улочки, которая проходит примерно вдоль набережной, я чувствую, что между мной и солдатами достаточно расстояние, и, как сумасшедший, начинаю двигаться к другому концу порта.
Чем больше я бегу, тем больше кажется, что аллея удаляется от берега, и тем сильнее усиливается эхо борьбы.
Через триста метров аллея резко поворачивает налево и переходит в широкий проспект, перекрытый мешками с песком. Около сотни солдат-христиан, засевших за баррикадой, явно ждут прибытия врага.
Я бросился в ловушку. Слишком поздно. Когда я вываливаюсь на тротуар, дюжина автоматов открывает огонь. Вокруг меня свистит град снарядов, потрескивая по тротуару или царапая фасады домов.
Когда я отступаю к переулку, в нескольких десятках ярдов от меня пробиваются сквозь тьму два фонаря. Ко мне подъезжает на полном ходу машина.
Я опускаюсь на одно колено, вытаскиваю Вильгельмину и, крепко держа ее двумя руками, быстро стреляю три раза. Один из световых лучей гаснет. Через полсекунды второй круто повернул по дороге под прямым углом. Автомобиль выезжает на левый тротуар и врезается в дом.