Мужчины расхохотались. Двое хотели помочь Элпин, но она отмахнулась от них.
— Разумеется. Помнится, она высказала все, что могла, — Элпин устремила взгляд в окно. — А потом научила нас обоих плавать.
Малькольм вспомнил. Когда уроки плавания закончились, взрослые ушли и Элпин уговорила его искупаться в чем мать родила. Она была маленькой, худой, как щепка, ее грудь была плоской, как овсяное печенье, а соски напоминали розовые пуговки. Тогда у него впервые наступила эрекция. А Элпин рассмеялась и предупредила, что на такого толстого червяка может клюнуть рыба.
Купалась ли она нагишом на тропическом острове? Нет, она следила, как бедняга Чарльз спивался до смерти. Может, нелегкое детство лишило ее способности сочувствовать ближнему? Возможно. Незаметно, чтобы Элпин хоть немного оплакивала смерть своего великодушного опекуна. Это разочаровало Малькольма. Она притворяется доброй, но на самом деле бессердечна. Чарльз взял ее к себе, когда от упрямой, злой девчонки отказались все на границе. Он заботился о ней и даже устроил так, чтобы после его смерти эта обязанность легла на плечи Малькольма. Ну что ж, он позаботится о ней. По-своему.
— Потом он долго боялся подойти к колодцу, — закончила Элпин.
Малькольм вошел в комнату.
— Насколько я помню, именно ты спихнула меня в колодец и бросила мои ходули в уборную.
Элпин подняла глаза и удивленно улыбнулась:
— Ну-ну, милейший лорд. Признай, что у меня не оставалось выбора. Ты же сам пригрозил отколотить меня ими.
— И ты сделала все, чтобы я не смог выполнить свою угрозу.
— Девчонке не выжить без хитростей. Неужели ты намерен обвинить меня во всех своих детских неприятностях?
Не во всех, — подумал он. Только в той, которая оставила самый глубокий шрам, в той, из-за которой ему не суждено иметь собственную любящую семью.
— Следует признать, что, когда ты была в замке Синклер, я чувствовал себя лучше.
— Не отрицай, что мы дружили, — фыркнула она. — И ты всегда хотел играть со мной в жениха и невесту.
— Наш командир никогда не играет в эту игру, — заметил один из солдат. — Его не заставишь жениться, пока он не перебесится в компании податливых девиц.
Элпин перекинула за плечо длинную косу.
— Кто сказал, что я была податливой?
Комнату снова потряс взрыв смеха. Малькольм обиделся. Он, глупец, просто хотел на свой детский лад подружиться с ней. Он кивнул на дверь.
— Уверен, что у Александра найдется для вас работа, свиньи вы этакие.
Рэбби Армстронг вскочил:
— Но, господин…
— Например, следить, не показался ли Саладин. Когда он появится, надо будет протрубить в рог, — тихо, угрожающе произнес Малькольм.
— Да, командир, — они сдавленно попрощались и выбежали из казармы.
Элпин перешла к следующему матрасу.
— Тебе не следовало прогонять их. Они должны будут дежурить ночью и имеют право отдохнуть.
Он не ожидал от нее такого властного тона.
— Ты беспокоила их больше, чем я.
— Ревнуете, мой господин?
— Нет. Злюсь. Тебе не следовало выгонять Эмили.
— Дора рассказала тебе, что случилось? Малькольм пожал плечами:
— Я все равно узнал бы. Объясни, зачем ты это сделала. Эмили работала здесь два года.
— Она плохо вела себя с Рэбби, — спокойно пояснила Элпин.
— Ха! Элпин Мак-Кей осмеливается кого — то обвинять в плохом поведении! — он иронически засмеялся. — «Поцелуй веснушку» — совершенно безобидная игра.
Она повернулась, прижимая к груди свернутую простыню.
— Только не тогда, когда веснушки расположены там, где у Эмили.
— И где же? — полюбопытствовал Малькольм.
Она смерила его испепеляющим взглядом.
— Подключи свое мужское воображение. Он попробовал последовать совету, но все его фантазии сосредоточились на женщине, стоящей перед ним, и обольстительном теле, скрытом под рабочим платьем.
— Выше или ниже талии?
— В зависимости от того, где у тебя находятся мозги.
Он сплюнул, пытаясь вспомнить, когда в последний раз его перехитрила женщина. Малькольм заметил, как по ее губам скользнула ехидная улыбка, и заподозрил, что Элпин гордится своим умением ставить мужчин на место. Странно. В двадцать семь лет ей следовало бы отчаянно искать себе мужа. Она вздохнула и вытерла лоб.
— Я вовсе не выгнала Эмили. Просто на сегодня отослала ее посидеть с детишками миссис Кимберли, чтобы та могла прийти испечь для нас хлеб. После этого Эмили снова сможет работать в замке. Если ты позволишь, конечно, — добавила она.
Малькольм молчал.
Она была прямодушна и, казалось, не знала страха. В этом отношении она не изменилась.
— Разумеется. Ты разговаривала с Чарльзом так же откровенно?
Она швырнула простыню через всю комнату, промазав мимо кучи грязного белья, и, поджав губы, заявила:
— У меня практически не было времени с ним разговаривать.
Злоба, прозвучавшая в этих словах, не удивила Малькольма. Удивило лишь то, на что Элпин намекала. Ведь по отношению к ней Чарльз всегда был образцом милосердия.
— Уж не хочешь ли ты сказать мне, что там тебе приходилось работать больше, чем здесь?
Она резко повернулась:
— Я работала столько же, сколько и все остальные. У меня не было… — тут она осеклась и стиснула губы.
— Чего не было?
— Ничего.
— Мне не верится, чтобы Элпин Мак-Кей побоялась высказать то, что у нее на уме.
Она принялась теребить свой браслет.
— Я не боюсь.
— Тогда закончи свою мысль.
— Это неважно. Он смягчился.
— Мы — друзья, разве ты забыла? Она вздохнула: