Элпин почувствовала, что краснеет.
— Сладкого пирога?
— Нет, слишком просто. Я соскучился по сладости на кончике языка.
Понимающие улыбки всех присутствующих еще больше смутили Элпин. И так будет продолжаться весь вечер, он будет все время говорить двусмысленности.
— Может, немного меда?
— О, — вздохнул он. — В качестве приправы? Да, прекрасная мысль.
Ее душил смех.
— Ты невыносим.
— Пока нет. Но собираюсь стать таковым.
— Скажи мне, Иланна, — спросила леди Мириам, — как ты чувствовала себя, будучи свободной темнокожей женщиной на Барбадосе?
Элпин хотела воспользоваться случаем и немного охладить пыл Малькольма, потому что чувствовала: если он не перестанет обнимать ее, она станет всеобщим посмешищем, как легкомысленная девчонка.
— Хорошо, очень хорошо, но немного одиноко, — Иланна с обожанием взглянула на Элпин. — Я единственная свободная темнокожая женщина на Барбадосе. Благодаря своей хозяйке.
Элпин почувствовала, что Малькольм смотрит на нее. Леди Мириам тоже наклонилась к ней, ожидая ее реакции. И она легко ответила то, что думала:
— Ни один мужчина или женщина не имеет права иметь людей в собственности.
— Выпьем же за это, — Саладин поднял свой «бокал с апельсиновым напитком.
Со всех сторон раздался звон бокалов. Комин вышел и взглянул на Элпин:
— Я хочу провозгласить тост за Джона Гордона, который воссоединил меня с моей внучкой! — все вновь сдвинули бокалы. Он продолжил: — Хотя думаю, Джон сам скоро будет здесь.
Малькольм напрягся: Элпин почувствовала это.
— Да? — леди Мириам изобразила спокойное удивление, но глаза ее были прикованы к Комину. — Он собирается приехать в Ки — лдалтон?
— Да. Он сообщил мне, что Элпин здесь, и добавил, что сам присоединится к нам в середине недели, — Комин взглянул на Элпин. — Он, вероятно, прибудет завтра и от души порадуется, увидев тебя.
Сегодня был уже четверг, и значит, Джон Гордон опаздывал. Если Элпин правильно поняла, эта информация встревожила Малькольма и его мать.
Комин опустошил кружку и со стуком поставил ее на стол.
— Скажи, мисс Иланна, все африканские женщины такие же симпатичные, как ты?
Она гордо распрямила плечи и вытянула длинную шею.
— Думаю, да.
Элпин не могла удержаться, чтобы не поддразнить ее:
— Что, даже экуафо, которые едят комаров?
— Ну-ка, — подхватил Саладин, — скажи мне, что ты действительно думаешь обо всех этих людях с костями в носах?
Иланна поджала губы и манерно уставилась в потолок. Потом медленно, на прекрасном английском она изрекла:
— Принцесса ашанти должна быть терпимой по отношению к народам с примитивной культурой.
Только Элпин и Саладин засмеялись.
— Ты принцесса? — спросил Комин, побледнев от изумления.
— Да, она принцесса, и вы можете закрыть рот, милорд, — сказала леди Мириам. Потом она обратилась к Элпин: — Расскажи нам о том, как ты училась на острове.
— Не стесняйся, Элпин, — поддержал Малькольм. — Расскажи.
Не желая портить дружелюбную атмосферу, Элпин просто ответила:
— Когда я была маленькой, меня учила Адриенна. Потом мы взяли в дом грамотного слугу, который стал моим учителем и одновременно управляющим, — позже, когда Чарльз пристрастился к вину, Генри Фенвик стал ее опекуном.
— Он англичанин? — спросил Малькольм. Генри был скрытным человеком, и Элпин понадобилось пять лет, чтобы выведать у него, почему он уехал из Нортхемптона. Из привычного уважения к нему она не хотела обсуждать обстоятельства его личной жизни. Она взяла кувшин:
— Да, он был англичанином. Кто-нибудь хочет еще пива?
Малькольм протянул свою кружку. Пока она наполняла ее, он наклонился к ней и шепнул:
— Только не очень много, дорогая. Я не хочу испортить себе аппетит в предвкушении сладкого.
Привычный трепет пробежал по ней при воспоминании о том, какой он прекрасный любовник. Но она не могла забыть его гнев и простить презрение к ребенку, которого она носит.
Леди Мириам, к счастью, избавила Элпин от тяжкой необходимости отвечать.
— Я хотела бы пожить на Барбадосе несколько лет. Мне было бы интересно встретиться с тем парнем, который использует женщин в качестве лошадей.
— Наверное, вы попытаетесь наставить его на путь истинный, — предположил Саладин.
— Я сделаю все, что смогу. Теперь, когда Элпин поселилась в Килдалтоне, мне нет необходимости находиться здесь. Что скажешь, Элпин? Продашь мне свою плантацию «Рай»?
Элпин в замешательстве смотрела на мачеху Малькольма, пытаясь понять, шутит та или нет. Принять ее предложение означало бы облагодетельствовать всех рабов. Но если Элпин порвет последнюю нить, связывающую ее с Барбадосом, ей некуда будет деться.
Прежний страх вновь охватил ее.
Малькольм будет уверен, что она никуда не денется из Шотландии, и спокойно будет плести свои политические интриги. Интересно, это тоже заговор Малькольма и его мачехи, как и их общий интерес к ее прошлому? Она не знала, что ответить.
— Нотариус может хоть сейчас оформить сделку.
— Дела подождут, — сказал Малькольм, вставая и протягивая руку Элпин. — Мне не хочется оставлять такую хорошую компанию, поэтому я возьму с собой мою Элпин. Всем спокойной ночи.
Вставая со скамьи, Элпин отметила про себя эти лестные слова. Может быть, она слишком строго судит Малькольма и он достоин лучшего?
В это мгновение она увидела человека, который стоял возле двери, ведущей в подземный ход.
Охранник. Еще один сидел на скамье возле главного входа, у ног его, свернувшись клубком, лежала собака-ищейка. Взглянув наверх, она увидела на площадке лестницы еще одного наблюдателя. Они были на своих постах с полудня. На каждом входе также стояли часовые, и вовсе не потому, что в замке было полно горцев. Люди Малькольма следили за ней весь день, даже когда она отлучалась покормить крольчиху.