София съела все, что осталось на тарелке, и, почувствовав сонную усталость, смежила веки и вскоре заснула.
Райдер убрал поднос и уселся в кресло, стоявшее у изголовья кровати. Да, в хорошенькую историю он влип! Как же ему быть с девушкой? Он стал разглядывать Софи: она безмятежно спала и ничем не напоминала равнодушную, элегантную и бесстыжую женщину, какой показалась ему вначале; она выглядела совсем юной, беззащитной и нежной девушкой; за уродливыми ссадинами Райдер увидел высокие, красивой формы скулы, изящный прямой нос и изогнутые дугой брови; густые, пушистые и длинные ресницы отбрасывали тень на круглые щечки. В другое время, при других обстоятельствах он скорее всего сделал бы ее своей любовницей и показал ей, что мужчины могут быть не только эгоистичными, самовлюбленными и жестокими, но также ласковыми и любящими. Он мог бы сделать ее счастливой… Но сейчас! Как все неудачно сложилось! Райдер продолжал изучать лежащую перед ним девушку; она, несомненно, была красива, и этот факт несколько удивил его. А какой упрямый у нее подбородок! Наверняка она уже в детстве проявляла свой характер. Упрямица, что и говорить, своевольная и настырная, покорности здесь места не нашлось. Но как София любит своего брата! Любит самозабвенно и сделает для него все, абсолютно все, в этом нет никакого сомнения… Но какое будущее уготовано для нее и Джереми?
Райдер велел принести теплой воды и сам налил ее в медную ванну. Потом он подошел к Софии, откинул простыню и начал расстегивать ночную рубашку, взятую у Сэмюеля, — самое время посмотреть, в каком состоянии ее ребра. София проснулась и изумленно уставилась на Райдера:
— Что ты делаешь?
— Мне надо осмотреть тебя. Поменять бинты, сделать тебе после перевязку.
— Не надо.
— Прекрати, Софи. Я видел тебя много раз и знаю твое тело так же хорошо, как ты, наверное, знаешь мое. Я не могу не признать, что ситуация несколько необычная, но пока я — единственный, кто способен присмотреть за тобой. Лежи спокойно, а если будешь мне мешать, я тебя привяжу.
— Я не позволю тебе осматривать меня!
— Тогда ты не будешь мыться!
— Хорошо, не буду.
— Послушай, не изображай из себя недотрогу. Я ведь не первый раздеваю тебя, и до меня были мужчины, троих я знаю, а сколько было еще?
София отвернулась от Райдера, и он неторопливо снял с нее рубашку, разбинтовал. При виде кровоподтеков на ее ребрах он испытал такую жгучую ненависть к Теодору Берджесу, что, окажись тот рядом, он разорвал бы его на куски, убил бы голыми руками.
Очень осторожно Райдер стал ощупывать ребра девушки.
— Скажи мне, где сильно болит, — попросил он, и, когда дотронулся до места под левой грудью, София дернулась и чуть не закричала. — Так, понятно. Осмотр на сегодня закончен, а теперь будем мыться.
«А почему бы и нет? — подумала про себя София. — Какая разница? Райдер, безусловно, прав: он видел меня голой, спал со мной, чего же мне стесняться? Если я буду протестовать, то сделаю хуже. Придется терпеть».
Райдер аккуратно перевернул Софию со спины на бок, приподнял и поставил ее на ноги. Она не могла стоять, колени у нее подогнулись, и, не держи ее Райдер, она непременно упала бы на пол. Тело так ужасно болело, что Софии сделалось дурно от боли, но она бодрилась. Не будь ей так плохо, она бы с ума сошла от стыда: она стоит, обнаженная, беспомощная, и Райдер прижимает ее к себе. Ужасно! И он, конечно, видит, как ей больно.
— Что, сильно болит, Софи?
— Нет, я просто ослабела, больше ничего. Райдер, я сама вымоюсь, я справлюсь.
— Не выдумывай, Софи.
Райдер усадил девушку в ванну, развязал черную бархатную ленту, которой были стянуты волосы, и вымыл их, а София действительно вымыла себя сама, как и обещала, хотя это и стоило ей неимоверных усилий. Возилась она долго, под конец совершенно обессилела и сидела в воде бледная и измученная. Райдер вытер ее насухо полотенцем, в другое полотенце завернул ее волосы и обмотал его вокруг головы. Все манипуляции с волосами он проделал с деловым видом, и София невольно улыбнулась: Райдер держался так, словно обтирал усталую лошадь, покрытую пеной. Райдер эту легкую улыбку заметил и, неся девушку в кресло-качалку, недоумевал: что бы это значило? Чего это София так развеселилась?
Усевшись в кресло, он посадил ее себе на колено и размотал полотенце на ее голове.
— Какие густые у тебя волосы, Софи! — сказал он. — Я утомился, пока их мыл, можешь мне поверить! Наклони-ка голову сюда, вот так, хорошо.
— Кто я тебе, Райдер? Никто.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я сижу у тебя на коленях, обнаженная, и ты видел меня, и был со мной, и тебе все равно. Для тебя я никто, пустое место.
Райдер чуть не сжал Софию в объятиях, но вовремя опомнился.
— Что ты хочешь, чтобы я сейчас делал? Восхищался твоей красотой или пожирал глазами твою грудь?
— Ты уже дважды видел мою грудь, и ничего. С твоей стороны это было всего лишь игрой, за которой нет никаких чувств. И вообще…
— Что?
— Я не понимаю твоего поведения.
— Иногда я и сам себя не понимаю, — усмехнулся Райдер и, крепко держа Софию, начал раскачиваться в кресле. Через пару минут девушка спала.
«Она правильно сказала, — подумал он. — Мое поведение на самом деле трудно понять, я уже ничего не соображаю и скоро, наверное, сойду с ума от всего этого».
Он встал и отнес спящую Софию в постель, решив не бинтовать ссадины. Уложив девушку, он аккуратно разложил ее волосы на подушке, чтобы они побыстрее высохли. Перед тем как накрыть ее простыней, Райдер еще раз взглянул на подтянутый крепкий живот Софии, на небольшой островок курчавых волос внизу живота и снова не мог не признаться самому себе, что девушка красива. «Бедняжка! Досталось ей от мужчин! Грубые животные, им нужно было только ее тело. А фигурка у нее чудесная».
С такими мыслями Райдер вышел из комнаты, уверенный в себе и в том, что София, несмотря на ее красоту, волнует его не больше, чем любая другая женщина.
Он мирно обедал в компании Сэмюеля Грэйсона, Эмиля и Джереми, когда в столовую вошел слуга и сообщил новость:
— Приехал мистер Томас, он желает вас видеть, сэр.
Джереми так и застыл от этих слов, не донеся вилку до рта. По лицу его разлилась мертвенная бледность. Райдер кивнул слуге и сказал:
— Проводи гостя в гостиную, Джеймс. Я скоро туда приду. А ты, Джереми, перестань сидеть с таким испуганным видом и ешь креветки. Я уже говорил раньше твоей сестре, а теперь повторяю тебе: со мной, здесь, ты в безопасности. И если к тебе немедленно не вернется румянец, я выйду с тобой на солнышко, которое разрумянит твои щечки. Если ты думаешь, мой мальчик, что Томас или кто-нибудь другой смогут причинить тебе какой-нибудь вред, то ты ошибаешься. Я никому не позволю этого сделать. Ты меня понял, Джереми?
— Да, сэр, — ответил тот, продолжая смотреть на Райдера с некоторым недоверием.
Райдер, желая успокоить мальчика, дружески похлопал его по плечу и сказал:
— Сегодня после обеда Эмиль покажет тебе, как готовится ром.
— А я уже кое-что знаю об этом.
— Эмиль покажет тебе такое, чего ты раньше не видел, правда, Эмиль?
— Чистая правда.
— Советую тебе как следует подкрепиться за обедом и не беспокоиться попусту. А поесть надо, тебе потребуются силы.
Выходя из столовой, Райдер слышал, как Джереми спросил у Эмиля:
— А вы стегаете рабов кнутом, сэр?
— Ни в коем случае. Они же работают на нас; без них мы не смогли бы получить с плантаций хороший урожай. Если я буду плохо обращаться с рабами, они перестанут прилежно работать, и кто тогда будет нас кормить?
— А Томас бьет рабов.
— Если он это делает, значит, он просто глуп. Я уверен, что Райдер научит его относиться к людям с должным уважением, пусть они и рабы.
Райдер остановился в дверях, чтобы дослушать разговор между Эмилем и Джереми, и, услышав последнюю фразу, усмехнулся. Эмиль, безусловно, прав. А Томас получит по заслугам. То, что он явился в Кимберли-холл, может означать только одно: Тео Берджес еще не оправился от раны, нанесенной ему племянницей.
София проснулась к концу дня, когда солнце уже опустилось низко, окрасив вечернее небо во всевозможные оттенки красного и розового. В комнате никого не было. Девушка откинула простыню, под которой спала, свесила ноги с кровати и встала, хотя и не без труда. Тело болело, но эту боль можно было терпеть. София взяла ночную рубашку, лежавшую у изголовья, и надела ее; ткань приятно скользнула по обнаженному телу. Медленно, осторожно передвигая ноги, София добрела до балкона и вышла на теплый вечерний воздух. Скоро, очень скоро она уедет отсюда, она и так слишком долго находится в Кимберли-холле. Она заберет Джереми, и они покинут этот дом и его обитателей. Только вот что потом? У нее нет ни денег, ни друзей, ей негде жить, не к кому обратиться за помощью. Стараниями дяди она заработала себе репутацию распутницы, какой же приличный человек станет помогать ей?