Голос Монтильона звучал тихо и размеренно, как было всякий раз, когда он наставлял свою внимательную ученицу. Все это он неоднократно говорил ей и раньше. Но он готов повторять это бесконечно, лишь бы она запомнила все до малейшей детали. Очень важно, чтобы она представляла себе даже самые незначительные аспекты жизни королевского двора и могла чувствовать себя уверенно даже тогда, когда ей будут задавать самые каверзные вопросы.
В Далласе вечерело.
Последние лучи заходящего солнца проникали в открытые двери балкона отеля «Адольфус». Легкий вечерний ветерок шевелил шелковые шторы.
Монтильон расслабился, сидя в кресле рядом с туалетным столиком, за которым устроилась красивая женщина, избранная им на роль принцессы Марлены. Она старательно и послушно внимала ему, а баронесса Ричтоффен в это время сооружала из ее рыжих волос замысловатую прическу.
Королева «Серебряного доллара» играла роль принцессы даже лучше, чем мог рассчитывать на это Монтильон. С той самой минуты, как певица ступила на платформу Форт-Уэрта, она продемонстрировала недюжинные актерские способности. Их пятидневное пребывание в этом городе прошло весьма успешно, в балах и банкетах приняла участие вся городская элита. Многие из них изъявили желание помочь деньгами обнищавшему королевству.
Шесть дней спустя они покинули Форт-Уэрт и, проехав тридцать миль, прибыли в Даллас. Прием, оказанный им здесь, был таким же теплым и радушным, как и везде, а главное — выгодным. Многие денежные мешки города решились предоставить им займы. А банкеты, скачки и приемы также значительно пополнили королевскую казну за счет добровольных пожертвований.
Сегодня их последний вечер в этом городе, а завтра утром королевский поезд отправится на юг, в Сан-Антонио. Монтильон был очень доволен.
— Ты должна помнить, что принцесса с самого рождения жила в атмосфере привилегий, — продолжал он наставлять ученицу. — У нее была нянька-немка, гувернантка-шведка, портной-француз. — Он помолчал, а потом, покачав головой, задумчиво произнес: — Она никогда не общалась с обычными детьми, от нее никогда не требовали усидчивости, и ей не нужно было считаться с чувствами других. — Монтильон снова помолчал. — Однако ты всегда должна помнить, что на публике монарх обязан проявлять только самые лучшие черты своего характера.
— Не беспокойся, Монти, — улыбнулась блистательная, элегантная Роберта Энн, грациозно повернувшись к нему. — Я буду вести себя так, что никто не заподозрит, что я не ее королевское высочество.
Монтильон улыбнулся ей в ответ. Наряженная для вечернего бала Робби совсем не походила на девицу легкого поведения. Она была потрясающе, божественно хороша в роскошном длинном платье из небесно-голубого шифона. Ожерелье принцессы из бриллиантов и сапфиров украшало ее высокую белую шею. Глубокий вырез платья позволял увидеть гладкие мраморные плечи и в то же время целомудренно скрывал ее полную нежную грудь. На лице не было косметики, и лишь коралловая помада оттеняла ее полные чувственные губы. Восхитительные изумрудные глаза были опушены такими густыми и темными ресницами, что их даже не нужно было подкрашивать.
— Я закончила. Вы можете вставать, ваше высочество. — Баронесса исполняла свою роль так же талантливо, как и эта хорошенькая молодая женщина в роскошном наряде с затейливой прической.
Рыжеволосая красавица царственно поднялась с кресла. Монтильон встал и предложил ей руку. Она приняла ее, и они торжественно направились в богато обставленную гостиную. Там Монтильон, которого не покидали тревожные мысли, обеспокоенно произнес:
— Этот вечер будет довольно легким для тебя. Экипаж губернатора подадут в восемь тридцать. Тебя провезут по улице до отеля «Бейкер». Ужин начнется ровно в девять, и ты будешь сидеть между мэром Далласа и губернатором Техаса. После ужина, в десять вечера, начнутся танцы. И как обычно, все будут умирать от желания потанцевать с тобой. Но если ты почувствуешь, что устала, можешь покинуть бал после одиннадцати, объяснив гостям, что утром тебе надо рано вставать. — Он умолк, а потом осторожно поинтересовался: — Ты не возражаешь против такого вечера?
— Возражаю ли я? — засмеялась Робби. — Ты, наверное, шутишь. Да я в восторге от встреч с этими богатыми и влиятельными людьми. Я готова заниматься этим всю оставшуюся жизнь!
Монтильон озадаченно нахмурился, посмотрел ей в глаза и впервые обратился к ней по имени:
— Робби Энн, мое дорогое дитя, твой энтузиазм восхитителен, ты потрясающая актриса, но не забывай, что эта великосветская жизнь, которой ты наслаждаешься сейчас, временна. Ты играешь роль в шоу, которое скоро закончится.
— Я знаю. Да, я знаю. — Робби тоскливо вздохнула. — Хотя мне нелегко смириться с тем, что все это скоро кончится.
Монтильон прекрасно понимал ее. Да и какой женщине не понравится, когда с ней соглашаются, ловят каждое ее слово, стремятся предугадать малейшее желание? Кому не понравится, когда с ним обращаются с благоговением и подобострастием? Кто откажется от такой восхитительной жизни, которая бывает только в сказках?
В большую резную дверь постучали, и Монтильон вернулся к реальности.
— Карета подана, ваше высочество, — громко произнес он.
— Мои перчатки, Монтильон, — небрежно бросила Робби.
Он протянул ей перчатки и прошептал:
— Занавес поднят, моя дорогая. Твой выход.
Принцесса Марлена проспала около часа, но ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда ее неожиданно разбудил резкий выстрел. Не успела она вскрикнуть, как раздался громкий мужской голос:
— Скажите, кто вы, или готовьтесь к встрече с самим Создателем!
— Опусти ружье, Сесил! — потребовал Вирджил. — И выходи сюда.
— Рейнджер Блэк? Это ты?
— А кто же еще! — крикнул Вирджил Блэк мужчине, который все не показывался. — Что с тобой, Сесил? Что ты трусишь, как баба?
Вирджил снял принцессу с коня и поставил на землю.
— Что ты делаешь? — спросила она, недоумевающе уставившись на него. — Почему мы остановились здесь, где какой-то дурак в нас стреляет?
— Чтобы купить тебе лошадь.
Она нахмурилась, осмотрелась и заметила бревенчатый дом среди сосен. Позади дома виднелся большой загон для скота.
— Я не хочу лошадь, благодарю покорно! — раздраженно заявила принцесса, все еще не оправившись после выстрела.
Вирджил спешился.
— Но почему? Я думал, ты будешь довольна, Рыжая. Вряд ли ты захочешь проехать весь путь до Эль-Пасо в моих объятиях.
— Конечно же, нет, но…
Дверь домика резко распахнулась.
— Если у вас есть хоть капля разума, вы бы тоже боялись! — закричал тщедушный седой мужчина, обнажив в улыбке крепкие зубы. Он поспешил к ним навстречу. — Неужели это и правда ты, Вирджил?
— Собственной персоной! — улыбнулся Блэк. Сесил Уотсон крепко пожал руку Вирджила.
— Капитан Блэк, ты здесь не за тем, чтобы арестовать меня, а? В последнее время я вроде не плутовал в карты.
— Тогда я позволю тебе еще погулять на свободе. Сесил посмотрел на принцессу.
Вирджил взял ее за руку и, слегка подтолкнув вперед, пояснил:
— Сесил, это Рыжая. Мы с ней совершаем небольшое путешествие, и ей нужна…
— Помогите мне, пожалуйста! — торопливо перебила его принцесса. — Этот тупой рейнджер спутал меня с кем-то и не желает ничего слушать! Видите ли, я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга, и я… — Она умолкла и, резко обернувшись, увидела, что Вирджил Блэк покачивает головой, показывая всем своим видом, что она плетет небылицы. Она снова взглянула на владельца ранчо и по его широкой улыбке поняла, что он не поверил ни одному ее слову. Она громко вздохнула: — Я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга, а вы — пара идиотов, которых следует четвертовать.
Сесил Уотсон весело хмыкнул и хлопнул в ладоши.