— Кто? — не понял Сергей, с удовольствием затягиваясь и чувствуя, как немного кружится голова.
— Ну, Екатерина, кто же еще! Ты же с нее глаз не сводишь весь вечер.
— Я? — Сергей еле сдержался, чтобы не рассмеяться, да громогласно. — А по-моему, это ты клеишь ее весь вечер.
— Я?! — возмущенно округлил глаза друг. — Да я же для тебя стараюсь! Ты смотри Жанке не сморозь подобную глупость, — заметно испугался он.
— Повтори, для кого ты стараешься?
— Для тебя, дурак! Она же отличная партия. Столичная штучка — твой билет рвать когти отсюда в столицу.
Сергей аж поперхнулся дымом — вот уж чего он не ожидал от друга, так это подобной ереси.
— С чего это я должен рвать куда-то когти, как ты выразился, если мне и тут неплохо?
— Слушай, ты ей понравился, это видно без окуляров, — даже не услышал его друг.
— Не говори ерунды, и она мне не нужна, — отмахнулся Сергей.
— Да? А может, это ты ей не нужен? — усмехнулся Алексей.
— Лёх, ты чего от меня хочешь? — не выдержал Сергей и спросил у друга в лоб.
Сигарета сделала свое дело и усилила хмель в крови. Голова кружилась все сильнее, а домой тянуло непреодолимо. Если бы не рисковал повести себя невежливо, то вызвал бы такси прямо из курилки и уехал бы, не прощаясь.
— Сделай ей предложение!
— Совсем спятил?! — настала очередь Сергея округлять на друга глаза.
— Да ты только подумай, как это событие всколыхнет город. Ты же у всех на виду. Все знают, что ты спонсор нашего театра. А ее тетка — главная прима там. Если ты возьмешь ее замуж, это станет событием века…
— Лёх, тормози. Ничего глупее я в жизни не слышал, — перебил его Сергей.
— Слабо? — с прищуром посмотрел на него друг. — Трусишь? Не хочешь выставлять себя на показ? Так хоть о матери подумай — вот кто будет счастлив.
— Да ты ее видел? Таким, как она, подавай принцев. Она же охотница за состоянием.
— Вот и дашь ей его. А надоест, так разведешься, в чем проблема. Да и она, скорее всего, пошлет тебя лесом! — вдруг пьяно заржал Алексей.
Черт! Он не просто пьян, а в стельку. Когда только умудрился? Из всех бокалов, что ли, что наполнял, отпивал?
Окончания банкета Сергей еле дождался. Друга пришлось транспортировать домой в полубессознательном состоянии. Да тот еще и уходить не хотел, хоть сам уже перетанцевал со всеми дамами и не по одному разу.
Катя так и вовсе испарилась из-за стола. Сергей догадывался, что она просто сбежала к себе, и даже немного ей завидовал.
Когда, наконец-то, добрался до дома, ног не чувствовал от усталости. Сразу же завалился в постель и проспал до самого утра. И разбудил его звонок мамы:
— Сынок, приезжай, пожалуйста, — раздался на том проводе ее слабый и дрожащий голос.
— Что случилось, мам? — никак не получалось проснуться окончательно — глаза сами закрывались.
— Плохо мне сынок, заболела…
Эта фраза послужила ледяным душем, согнав сразу же всю сонливость.
— Сейчас буду, мам. Жди!
— Привет, пап!
— Привет, дочь!
— Удобно говорить?
— Не очень, я же на работе.
— Я быстро… Пап, я хочу вернуться.
— Нет! Исключено. Что-то еще?
— Пап, мне нужно…
— Катерина, это мне нужно, чтобы ты пожила не дома и подумала о своей жизни. Извини, но мне уже некогда, тороплюсь на совещание.
— Тебе всегда некогда, — пробормотала Катя, сжимая в руке телефон.
Остатками разума запретила себе поддаться желанию и запустить куском пластика в стену. Разобьет телефон — вообще не сможет никому звонить. Отец урезал финансирование до минимума, новый телефон позволить себе не сможет. Да и причем тут телефон?
Сколько помнит себя, Катя все время оставалась одна. В детстве с няней, которая следила за ней, кормила, занималась уроками и отвечала на многочисленные вопросы, зарождающиеся в детском уме. Пошла в школу, частично перешла на попечение водителя, который совмещал в себе и роль ее телохранителя. Еще чуть позже компанию ей составляла домработница. Да не одна — почему-то в их доме таковые менялись часто. А где же был все это время отец?
Задерживаюсь на работе.
Важная встреча, задержусь.
Срочное совещание.
Мне нужно срочно улететь в Париж на несколько дней…
И еще много-много причин, которые Катя уже все и не помнила. Знала только всегда, что так, как занят ее отец, ни один другой не бывает занят никогда.
Нет, Катя никогда не жаловалась и не сожалела ни о чем, потому что жизнь такую считала нормой. Так получилось, что мама умерла, когда она еще себя не помнила. Ее Катя знала разве что по фотографиям, ну и часто любовалась красивой и ухоженной женщиной на портрете, висевшем в холле.