Если бы Сара не волновалась так о матери, она проявила бы больше любопытства.
— Насколько отчаянно нужны вам средства, Эстон? — спросил отец.
— Об отчаянии и речи нет, ваша светлость. Если вы решите не вкладывать средства, это сделают другие. Вы первый, с кем я встретился.
— Я не сказал, что отказываюсь финансировать ваше изобретение. Вместо этого я предлагаю более надежный вариант.
— И что это за вариант? — спросил незнакомец.
Отец оглянулся на Сару:
— У меня есть дочь, которая упорно желает остаться в девках. Два очень дорого обошедшихся мне светских сезона подтвердили то, что я всегда знал: она невыносима. Я заключу сделку с вами, Эстон, но вместо денег я дам вам мою дочь. — Его глаза прищурились. — Вы ведь не женаты?
— Нет, ваша светлость, — сказал незнакомец.
— Тогда считайте ее своей невестой.
Сара так стиснула руки, что чувствовала каждую косточку. Наверняка синяки останутся. Значит, таково ее наказание? За то, что она осмелилась бросить вызов жестокости герцога Херриджа, ее продают незнакомцу?
— Думаю, чтобы получить специальную лицензию на брак, вам потребуется несколько дней, не больше, — продолжал отец. — Если вам нужно место для работы, используйте мое поместье Чейвенсуорт. Я даже предпочел бы это, чтобы иметь представление о развитии вашего дела.
— Не может быть, что ты предлагаешь это всерьез. — Сара старательно избегала смотреть на незнакомого мужчину.
Она никогда не испытывала сомнений по поводу чувств отца к ней. Он никогда не скрывал своего презрения. Но одно дело знать, что он ее не любит, и совсем другое — известить об этом человека, которого ей даже не представили.
Герцог Херридж, скрестив на груди руки, невозмутимо смотрел на визитера.
— Ну, Эстон? Каков ваш ответ?
Эстон снова оглянулся на нее, и на этот раз она заставила себя встретить его пристальный взгляд. Мужчина был невероятно красив. Волосы черные, черты лица совершенны, очертания рта напоминали о статуях в греческом саду Чейвенсуорта. Нос, возможно, чуть длинноват, и подбородок слишком квадратный. Но именно глаза сильнее всего привлекли ее внимание: зеленовато-голубые, цвета неба на рассвете.
Зачем мужчине такие красивые глаза?
Она хотела сказать, чтобы он не разглядывал ее так усердно. От его настойчивого взгляда ей стало еще более неловко, чем от слов отца.
Действительно ли он всерьез рассматривает невероятное предложение? Герцог не в первый раз публично говорит о ней гадости. Казалось, чтобы критиковать ее и выставить напоказ ее недостатки, он специально выбирал переполненный бальный зал, званый обед или холл, заполненный завсегдатаями вечеринок, ждущими свои кареты. Сара привыкла к его выпадам и была к ним готова.
Но ничто не могло подготовить ее к сегодняшнему событию.
— Хорошо, ваша светлость, — сказал Эстон. — Я возьму вашу дочь.
— Я мог бы сказать, что вы заключили удачную сделку, но не имею никакого желания лгать вам, Эстон. Она будет камнем у вас на шее. И все-таки тот факт, что вы мой зять, вам поможет.
Герцог был серьезен, очень серьезен, как и Эстон, если его взгляду можно верить.
— Наша договоренность и меня устраивает, — продолжал герцог Херридж. — Если ваше открытие такое многообещающее, как вы рассказываете, вы сделаете меня богатым человеком, не говоря уже о том, что избавите меня от неприятности.
— Ты потерял разум, отец? — сказала Сара. — Не может быть, что ты говоришь серьезно.
Не обращая на дочь внимания, герцог повернулся к Саймонсу, молча стоявшему позади нее.
— Я не знаю процедуры получения специальной лицензии на брак. Проследите вы за этим. — Херридж посмотрел на визитера. — Я уверен, что вы сделаете все, что нужно, Эстон.
— С чего ты взял, что я соглашусь на этот нелепый план, отец?
— Если ты этого не сделаешь, я завтра же отправлю твою мать в Шотландию. — Торжествующая улыбка изогнула его губы. — Выбор за тобой: брак или Шотландия?
— Как вас зовут? — Эстон впервые обратился к ней.
— Меня? — Повернув голову, Сара смотрела на него, не понимая, почему она не в состоянии ответить на такой простой вопрос. Она ведь знает свое имя?
— Если нам предстоит пожениться, то, думаю, надо начать с имен.
— Сара, — наконец сказала она.
Приложив руку к груди, он неторопливо поклонился без излишней почтительности:
— Дуглас Эстон.
Отец явно доволен. Расправив плечи, Сара наклонила голову. Ни одно слово, которое могло бы заставить отца передумать, не приходило на ум. Ему достаточно рукой взмахнуть, и она выдана замуж и выставлена из дома с такой же небрежностью, с которой увольняют нерадивого слугу.