— Садись, — сказала она Бернхарду пару часов спустя и указала на тот самый стул, на котором сама сидела вчера вечером. Она объявила ему, что имеет на руках все ценные бумаги его семьи и теперь они наконец могут говорить на равных.
Он тупо уставился на нее:
— Какие бумаги?
— В красной папке. Ценные бумаги на шестьсот тысяч марок.
— Мать тебе их…
— Мать мне их — нет.
Бернхард вскочил, бросился в кабинет и тут же, бледный от ярости, вернулся обратно. Марлена нежно улыбнулась ему и вытащила из кармана юбки бумажку с шифром и ключ от квартиры свекрови.
Он подбежал к телефону, позвонил матери и попросил открыть сейф. Через некоторое время Марлена услышала взволнованный голос своей свекрови.
Выслушав мать, он повернулся к Марлене.
— Это грабеж, — сказал он голосом, полным ненависти.
— С какой стати? Я тоже член семьи.
— Куда ты дела бумаги?
— Положила в банковский сейф.
— И что ты хочешь? — Бернхард смотрел на нее с нескрываемой злобой.
— Завтра ты привозишь Андреа обратно. Мы тут же подаем на развод, используя всяческую возможность ускорить дело. Я отказываюсь от твоего содержания, ты будешь платить лишь алименты на Андреа.
Он засмеялся и налил себе коньяка.
— А ценные бумаги я получу после развода. — Бернхард захохотал еще громче. — За кого ты меня принимаешь, за полного идиота? Когда все кончится, ты получишь и развод, и ребенка, и деньги — так это будет выглядеть.
— Когда ты привезешь Андреа назад и подпишешь заявление о разводе, получишь треть своего состояния. Когда суд разведет нас официально и я получу права на Андреа — остальные две трети.
— А если я не соглашусь? Есть ведь еще маленькое дельце об аборте, сокровище мое, не забывай об этом. Врач моей матери — свидетель, что ты была беременна.
— Есть еще дельце об изнасиловании.
— А как ты собираешься это доказать?
Марлена положила на стол фотографии:
— Той же ночью я ездила к Иоганне. А следующим утром ходила ко врачу, и он зафиксировал следы насилия и избиения в больничном листке.
— Ты, оказывается, все это безукоризненно спланировала, еще несколько месяцев назад, — сказал он растерянно.
— Ты надругался над моим телом, но не над моим разумом.
— А если я не пойду у тебя на поводу и оставлю у себя Андреа?
— Я оставлю у себя деньги.
— Ты не оставляешь мне выбора, правда?
— Честно говоря, да.
Бернхард встал, подошел к окну, долго вглядывался в темноту и наконец обернулся. Помедлив, он сказал с отвращением:
— Никогда не думал, что у нас может все так далеко зайти. Ты еще пожалеешь о том, что так унизила меня. Впрочем, я должен был предвидеть. Такая, как ты…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я имею в виду помойку, откуда ты родом, мой ангел.
Марлена стиснула зубы, чтобы не вступать с ним в дискуссию. Сейчас было не до этого.
Бернхард тоже сумел овладеть собой. Дело касалось не какой-то там женщины, которую стоит наказать, речь шла о самом важном в жизни — о деньгах.
Он закусил губу:
— Хорошо! Я согласен. Ты получишь развод, получишь Андреа. — Голос его дрогнул.
— А ты получишь свои деньги, — холодно ответила Марлена.
Никогда она не забудет выражения его глаз. В этот момент ей стало ясно, что она, несмотря ни на что, всегда была в их союзе сильнее. Ей было также ясно, что все самое страшное позади. Бернхард никогда не сможет отказаться от денег — из-за самого себя, из-за матери — да по многим причинам. Неужели он всерьез поверил, что она хоть когда-нибудь могла отказаться от Андреа и ради мести держать эти идиотские бумаги? Что она оставила бы своего ребенка? Господи, как же плохо он ее знает! Иначе ему было бы известно, что существует игра, в которой она всегда оставляла в дураках отца и братьев, — покер.
Буквально через день Марлена нашла маленькую, вполне подходящую по цене квартиру.
Предстоящую разлуку с отцом Андреа перенесла гораздо легче, чем думала Марлена.
— Конечно, ты сможешь видеть папу, когда захочешь. Два раза в месяц ты будешь оставаться у него на выходные и во время отпуска можешь поехать с ним отдыхать.
Андреа кивнула. Она это знала. Несколько ее подружек жили только с мамами, а к папам приезжали на выходные. Поскольку Бернхард никогда не проводил с девочкой много времени, она и не восприняла новую ситуацию как катастрофу. Напротив, Марлена объяснила ей, что теперь папа сможет гораздо больше общаться с ней. Потому что, когда она будет у него гостить, он все это время посвятит только ей, может куда-нибудь с ней ездить, путешествовать, ходить в кино.
— Твой папа любит тебя так же, как и раньше, ничего не изменилось, — сказала Марлена дочери, сама ощущая двусмысленность этих слов.
В конце июня она переехала. Она взяла из дома только мебель Андреа, кое-что из посуды и свои личные вещи. Бернхард попросил не нарушать обстановку дома и оставить все как есть. Чтобы Марлена смогла приобрести что-то на новую квартиру, он выписал ей чек на пять тысяч марок. Марлена знала, что имеет право на большее и что он бессовестно обманывает ее, но ей это было безразлично. В будущем все деньги она станет зарабатывать только сама. Никогда в жизни больше не согласится от кого-либо зависеть.
Часть вторая
1981–1988
1
В преддверии 1981 года Марлена получила на руки свидетельство о разводе. Она встретилась с Бернхардом и Ульрикой в кафе, чтобы передать им ценные бумаги и чек на набежавшие проценты. Когда Бернхард протянул руку за документами, Марлена физически ощутила исходящее от него нетерпение. Он до последней минуты не верил, что она сдержит обещание.
— Теперь ты довольна? — спросила Ульрика Штритмайстер.
Марлена улыбнулась.
Бернхард облегченно выпрямился. Он был одет в темный костюм и серо-серебристый галстук, которых Марлена не помнила. Может, это ему мать подарила? Или подружка? Если подружка действительно существует, она наверняка уже прошла строгий тест на профпригодность. По всем параметрам, как автомобильная модель среднего класса: выносливость, дизайн, экономичность. Причем последнее качество имело решающее значение. Бернхард не поленился и подсчитал, что за шесть лет брака Марлена обошлась ему в сто тысяч марок. Правда, он позабыл вычесть из этой суммы зарплату домработницы и стоимость любовных услуг, хотя Марлена полагала, что ни в первом, ни во втором амплуа не давала повода к преувеличенным похвалам.
— И еще одно. — Его глаза жадно рыскали по ее лицу, особенно задерживаясь на губах. Марлена знала: он ищет доказательств распутства и сексуальной неразборчивости, видимо, считая, что они уже оставили неизгладимые следы на ее чертах. Почему он, считая все годы супружества жену абсолютно фригидной, вдруг поверил, что теперь она еженощно меняет партнеров, осталось для Марлены тайной. Может, хваленая мужская логика привела его к заключению, что причина распада их брака во внезапном превращении фригидной супруги в сексуально озабоченную нимфоманку?
Она с вызовом посмотрела на него. Он уклонился от ее взгляда и, смешавшись, уставился на свои руки.
— Я буду следить за тобой, Марлена. И не думай, будто я допущу, чтобы твой… образ жизни сказывался на Андреа.
Бернхард замолчал и снова уставился на ее рот.
— Какой образ жизни?
Интересно, что происходило в его голове? Какие извращенные картины рисовались в его мозгу? Как он представлял себе ее существование? Какую-нибудь богемную квартиру, в которой нет ничего, кроме подушек пошлого, ядовито-апельсинового цвета и матраса в пятнах спермы? Марлена хмыкнула. Смешон был не только Бернхард, но и Ульрика, сидевшая рядом с каменно-неприступным видом, как на Страшном суде, и при этом тщетно пытавшаяся скрыть за показным презрением страстное любопытство в глазах.