В тот вечер заболела Андреа. Она горела в жару и жаловалась на боль в горле.
Марлена позвонила Морицу, чтобы предупредить его, что сегодня пропустит занятия в школе и побудет с дочерью. Потом она позвонила матери и попросила ее побыть завтра с девочкой. В трубке был слышен разгневанный голос отца, который до сих пор не простил ей развод. Но, когда речь шла о любимой внучке, Тилли становилась непривычно решительной и твердой.
— Конечно, я приду, Ленни, можешь на меня рассчитывать.
Марлена вздохнула с облегчением. До сих пор ей удавалось внушать Андреа чувство, что они связаны крепчайшей нитью и что, несмотря на все профессиональные планы, дочь остается самым главным в ее жизни.
Андреа исполнилось восемь лет. Она с удовольствием посещала группу продленного дня и училась отлично. Андреа очень гордилась матерью, которая так же, как и она сама, ходила в школу и корпела над уроками. Всю домашнюю работу Марлена откладывала на те выходные, когда Андреа бывала у отца, или на поздний вечер, когда девочка уже спала. Конечно, это была суровая жизнь, и иногда на следующее утро Марлена чувствовала себя совершенно выжатой. Но тогда она говорила себе, что все ее трудности временные, а усталость будет сторицей вознаграждена. Летом она сдаст выпускные экзамены и тем самым завершит среднее образование, а если потом будет посещать семинары и другие экономические курсы, то совершенно сгладит отсутствие высшего образования — если отсутствие университетского диплома вообще может считаться недостатком.
На следующее утро дождь лил как из ведра. «Дворники» на ветровом стекле ее машины, старенького «фольксвагена», без устали разгоняли грязные струи. Сегодня с утра она три раза переодевалась, никак не решаясь на чем-нибудь остановиться, потому что ей был назначен прием у Давида Эриксона по проблемам работы с разъездными сотрудниками. Если она не поспешит, то вполне может опоздать.
Внезапно, когда она стояла у светофора, к машине подскочил молодой парень. Он держал папку над головой, но все равно его лицо было мокрым от дождя. Юноша взволнованно постучал в стекло. Марлена опустила окно.
— Вы случайно не поедете мимо университета?
Марлена кивнула.
— Ради Бога, спасите жизнь бедному студенту! В восемь часов я должен писать экзаменационную работу. А сейчас уже без четверти. В метро остановили движение, потому что один уставший от жизни придурок улегся на рельсы.
— Садитесь. — Марлена распахнула дверцу.
Он упал на сиденье и облегченно выдохнул:
— Вы просто ангел! — И провел рукой по мокрым волосам.
Марлена протянула ему бумажные салфетки:
— Вытритесь.
Парень благодарно улыбнулся. Он был высокий, гибкий, со свежим симпатичным лицом, каштановыми волосами, которые сейчас, после дождя, казались почти черными, и светло-серыми глазами. Он был одет в джинсы и потертую кожаную куртку.
— Где вы учитесь?
— На юридическом.
Марлена замолчала и перестроилась в правый ряд. Она заметила, как он нервно поглядывает на часы.
— Мы успеваем, — сказала она ободряюще.
Без двух минут восемь она притормозила возле университета. Студент выскочил из машины, побежал к дверям, обернулся и вновь вернулся к машине.
— Вы не согласились бы выпить со мной пива сегодня вечером?
— У меня нет времени.
— Тогда, может, в другой раз?
— Вам надо бы поспешить, а то опоздаете.
Он достал записную книжку из кармана пиджака, нацарапал там несколько цифр и протянул ей.
— Мой телефон, — сказал он и побежал ко входу, вновь держа папку над головой.
Марлена смотрела ему вслед. Студент, да к тому же не из богатых, если не имеет собственную машину. Она включила первую скорость и выехала со стоянки. Листок упал под сиденье, но ей это было безразлично. Видит Бог, у нее есть другие заботы, кроме пива в прокуренной пивной и разглагольствований будущего адвоката.
2
В глубине души Марлена понимала, что все это время обманывала себя. Она вовсе не была той эмансипированной, бесстрашной женщиной, которая хватает жизнь, как быка за рога, и валит на землю. Ночами, когда она лежала в постели, пытаясь уснуть, и вспоминала прошедший день, а потом строила планы на завтрашний, ее сердце билось так сильно, что ей казалось, будто она заболевает. Но врач, у которого она проконсультировалась, ласково потрепал ее по руке и сказал, что у нее все в порядке, только пусть она будет поосторожнее.
Поосторожнее? В каком смысле? Меньше работать, больше отдыхать? А деньги на квартиру, продукты и одежду будет давать ей он? Поменьше учиться? Чтобы потом кусать себе локти, получая за нелегкую работу жалкое вознаграждение? Меньше заботиться об Андреа, когда она и так борется с собственной совестью, задерживаясь на работе? Сама же она вертелась, как белка в колесе, как будто пронзительный свисток в ее мозгу беспощадно гнал ее вперед. Какая уж там осторожность! Встать, принять душ, разбудить Андреа, приготовить завтрак, прибрать квартиру, проводить Андреа, ехать на работу. Долгий, долгий день в издательстве. Потом вечер — тут возможны варианты. Магазины, готовка, уборка, уроки, игра с дочерью, телевизор, укладывание Андреа в постель. Или после ужина — торопливый поцелуй с матерью, Иоганной или Морицем, пришедшими посидеть с Андреа, и поездка в коммерческую школу. В выходные чистить, варить, мыть, гладить, шить, учиться, заниматься с Андреа, посещать родителей и все время говорить, что сама захотела этого и сама ДОЛЖНАэто делать. Чтобы только доказать себе и другим, что МОЖЕТэто сделать.
А кто эти «другие»? Бернхард, который завел себе подружку, чтобы та содержала в порядке его дом? Отец? Ее братья? Ей пришло в голову, что это были исключительно мужчины, и именно им она пыталась доказать свою силу и независимость.
Вот такие мысли одолевали Марлену. Но она обрывала себя, смутно догадываясь, что пока не готова додумать их до конца. Например, как жить одной? Или: как обходится здоровая молодая женщина без мужчины? Как обстоят дела с женской карьерой?
О да, ей было нелегко найти свое место в жизни. Усталая, нервная, задерганная… В такие минуты Марлена была готова выставить на рынок невест свою хорошенькую мордашку и ладную фигурку. Берите, покупайте меня, освободите от жизненных тягот и непосильных забот… Сомнение прочно поселилось в ее душе. Иногда к нему добавлялась злоба — как сейчас, в кабинете у врача, ласково советующего ей поберечь себя. Он выписал ей витамины и укрепляющие средства. А почему бы не прописать ей неделю отдыха на Сейшельских островах? Или выигрыш в лотерею? Или ночь с Давидом Эриксоном? Хотя ночь с Давидом может окончательно привести ее в состояние комы.
Она пришла в офис на час позже обычного и застала Габи Шиллер за маникюром. Марлена бросила на нее яростный взгляд.
— Ну, что сказал врач? — поинтересовалась Габи.
— Сказал, что мне нельзя волноваться, — ядовито ответила Марлена.
Габи продолжала полировать ногти.
Марлена пыталась подавить гнев. Сдержанным голосом она попросила ее проявлять чуть больше усердия в работе, иначе им никогда не справиться со всеми делами. В конце концов заниматься маникюром на работе просто неприлично.
Габи с видимым раздражением убрала маникюрный набор и нехотя принялась за работу. Подчеркнуто медленно она вставила лист бумаги в машинку и начала печатать.
В Марлене все клокотало. Что это глупая гусыня о себе возомнила? Со скучающим видом она отсиживает свои часы, дожидаясь, пока ее вялый супруг в конце концов оплодотворит ее! И еще смеет издеваться над женщинами, которые увлеченно и много работают, пытаясь подняться вверх по служебной лестнице!
А может, Габи Шиллер в чем-то права? Дои окружающих, пока они доятся! Пользуйся ими ради своего блага — вот ее жизненная философия.
Мысли Марлены все больше запутывались.
После обеда ей на стол положили пригласительный билет. Давид Эриксон и Карола Винтерборн просят ее посетить маленький фуршет в шестнадцать часов в фойе. Вскоре состоится их свадьба, и они хотели бы разделить свое счастье с сотрудниками. Марлена решила не омрачать это счастье отказом.