В конце 1712 года герцог Мальборо решил покинуть Англию, к чему его постоянно понуждал кабинет министров. В прессе беспрестанно публиковались статьи о его мошеннических проделках. Они оказали такое воздействие на общественное мнение, что на представлении пьесы Д. Фаркера «Офицер-вербовщик» в июле публика с восторгом рукоплескала, когда была пропета песенка о жадности Мальборо. Присутствовавшая там дочь Мальборо, герцогиня Монтегю, «залилась алой краской». В августе казначейство начало предпринимать действия, дабы вынудить герцога возвратить присвоенные им суммы. Все строительство в Бленгейме было прекращено, и даже пошли толки, как бы заставить герцога возместить некоторые затраты на дворец. Вполне вероятно, Харли достиг соглашения с герцогом, что против него не будет возбуждено судопроизводство, если он убудет за границу.
Анна осталась чрезвычайно довольна отъездом Мальборо за границу, назвав его «само по себе разумным», но отказала ему в возможности нанести ей прощальный визит. Сара присоединилась к мужу на континенте в начале следующего года. На самом деле герцога было еще рано списывать со счетов. Он отправил своего квартирмейстера Кэдогана в Гаагу, дабы попытаться организовать международное вторжение в Англию. Там генерал встретился с представителями Голландии, Ганновера и посланником императора Священной Римской империи, проинформировав их, что только осуществление «революции» в Англии может предотвратить реставрацию Стюартов на троне. Мальборо дал заверения в том, что «как только соединенные силы голландцев и Ганновера произведут вторжение, зять герцога, граф Сандерленд, и Джеймс Стэнхоуп будут координировать события в Англии».
После мучительных и длительных переговоров 31 марта 1713 года полномочные представители Великобритании на переговорах в Утрехте подписали мир с Францией и Испанией, за ними последовали прочие союзники. Однако когда в парламенте были изложены полные условия Утрехтского мирного договора, возникли трудности, связанные с введением в силу торгового договора, согласованного с Францией. К этому времени обострились разногласия между лордом-казначеем Харли и государственным секретарем Генри Сент-Джоном, виконтом Болинброком (1678–1751). В августе Харли на несколько недель отлучился от двора, что обошлось ему недешево, ибо в его отсутствие Болинброк сильно укрепил свои позиции. Он втерся в доверие к леди Мэшем в надежде добиться фавора у королевы, напрямую заявив ей:
– Просто срам, что вы, сделавшая столь много важного и не только в опочивальне, никак не обеспечены, – и принялся внушать Абигайль, что уж он-то будет относиться к ней не в пример лучше.
Болинброк никак не мог простить Харли, что тот не уговорил королеву в 1712 году пожаловать ему графский титул, Анна сочла достаточным ограничиться титулом виконта. Свифт по этому поводу сделал следующую запись: «В то время он не состоял у нее в особой милости, некоторые дамы при дворе внушили ей мнение, что он не ведет столь порядочный образ жизни, как ему подобало бы».
На самом деле сатирик высказался еще довольно мягко, ибо распутство Сент-Джона превосходило все границы даже по меркам того времени. Гордясь своими успехами на поприще политики, он стремился также обрести репутацию Алкивиада[79] своей эпохи. Переписка Болинброка с его другом Мэтью Прайором изобилует упоминаниями о женщинах, с которыми он весело проводил время. В одном из этих посланий он хвастался, что «пишет на самой прекрасной конторке в мироздании: на черной заднице Черной Бетти». Обретя титул виконта, Болинброк признавался, что «испытал большее негодование, чем когда-либо в своей жизни», в связи с «пожалованием такой малости королевской милости, каковой только она [Анна] могла ухитриться оделить его». По свидетельству современников, «он бесновался и изрыгал брань в адрес королевы, Р. Харли и прочих». Теперь же Болинброк был намерен взять реванш, жалуясь, что «я и леди Мэшем вынесли его [Харли] на своих плечах и сделали его тем, кто он есть, а нынче он оставляет нас там, где мы и были».
Возвратившись ко двору, Харли совершил то, что он позднее называл «своей глупостью, о каковой я никогда не перестану сожалеть». Устраивая женитьбу своего сына на состоятельной дочери покойного герцога Ньюкасла, он пообещал матери барышни, что обеспечит своей новой невестке возвращение утраченного[80] герцогского титула. Однако Анна отказала ему в просьбе сделать его сына герцогом Ньюкаслом. Леди Мэшем и Болинброк осудили то, как Харли проявил свое глубокое разочарование, Абигайль даже утверждала, что после этого «он никогда не действовал правильно в королевских делах». Зная, насколько Анну покоробила просьба Харли, эта парочка приложила все усилия по усугублению ее недовольства, так что лорду-казначею оставалось лишь сокрушенно признать прискорбный факт:
79
Алкивиад (450–400 гг. до н. э.) – выдающийся древнегреческий политический деятель, оратор и полководец, вел чрезвычайно распутный образ жизни.