Здесь было всего пять человек, считая пианиста. В углу располагалась пожилая пара, настороженно оглядываясь вокруг, словно опасаясь, что их ограбят.
Пианист, нежно касающийся клавиш, оказался негром в белом смокинге. Он играл с закрытыми глазами и явно полностью погрузился в музыку, забыв даже, где находится.
Энджелл направился к бару. За стойкой стоял худой усатый бармен. Неподалеку сидел респектабельно одетый лысеющий джентльмен лет пятидесяти. Перед ним стоял бокал с виски.
– Добрый вечер, – поздоровался Энджелл, усаживаясь через два кресла от мужчины.
– И вам добрый вечер, сэр, – глубоким баритоном отозвался джентльмен.
Перед Энджеллом мгновенно возник бармен:
– Чем могу служить, сэр?
Энджелл скользнул взглядом по бокалу соседа и слабо кивнул:
– Виски, будьте добры.
Мужчина наблюдал за ним с добродушным интересом.
– То, что я пью, – не обычное виски, сынок. Это прекраснейший бурбон из Теннесси. Попробуй, и ты увидишь мир совсем другими глазами.
Энджелл улыбнулся незамысловатому каламбуру.
– Судя по всему, это именно то, что мне и нужно, – кивнул он бармену.
– Вы из Сент-Луиса? – спросил Энджелл.
– Нет, сэр. Я родом из Теннесси, – ответил джентльмен.
Энджелл весело рассмеялся. Бармен поставил перед ним бокал.
– Я должен был догадаться, – салютуя бурбоном, проговорил молодой человек.
Мужчина поднял в ответ свой бокал.
– Рад, что вам это не удалось. Впрочем, я оттуда уже давно уехал. А вы откуда, мистер…
– Энджелл. Джошуа Энджелл. – Он привстал и протянул мужчине руку, словно не расслышав второго вопроса.
– Моя фамилия Уэдертон. Честер Уэдертон.
Мужчины пожали друг другу руки и вновь опустились в свои кресла. Энджелл сделал глоток и огляделся. Да, вагон был обставлен получше, чем большинство домов, где ему приходилось бывать.
– Направляетесь в Нью-Йорк, надо полагать? – прищурившись, спросил Уэдертон.
Энджелл слегка удивился.
– Да, именно туда. Сначала в Бостон, а потом оттуда в Нью-Йорк. А вы?
– Прямо в Нью-Йорк. У меня там дела. Инвестиции, вклады – это то, чем я занимаюсь, – важно проговорил Уэдертон. – Да, несложно узнать молодых людей, едущих в Нью-Йорк. У них есть определенная жажда в глазах. Я и сам такой был. Только давно.
– И как идут дела? – спросил Энджелл. Больше всего их беседа напоминала ему «непринужденный разговор» из книги по этикету, которую ему давала мисс Морланд.
– О, прекрасно. Нью-Йорк – рай для делового человека. Сейчас я из Сент-Луиса, проверял, как идут дела, у меня там вложена небольшая сумма в фермерские хозяйства. Теперь спешу сообщить клиентам, что все в порядке. А вы чем занимаетесь?
Энджелл помолчал и сделал очередной глоток.
– Продажей скота, – наконец ответил он, глядя на пианиста. – Но мне приходится держать ухо востро. Надеюсь, ребята не воспользуются моим отсутствием…
Уэдертон расхохотался и хлопнул его по плечу:
– Да, сэр, я понял, о чем вы! Я делаю так же. Большую часть дел следует вести из Нью-Йорка. Да уж, сэр, Нью-Йорк – деловое сердце страны.
Энджелл повернулся в кресле и, прислонившись к стене, вытащил из кармана портсигар, который его заставил купить Харви. Он объяснил ему, что никто, ни единый человек в городе не носит сигары с собой в коробках, в которых они продаются.
Он протянул портсигар Уэдертону. Тот разочарованно покачал головой и огляделся, прикрывая портсигар рукой.
– О нет. Убери обратно, сынок. Здесь нельзя курить. Видишь, здесь леди. – Он кивнул на пожилую даму в углу. – Курительная площадка с другой стороны. Там, за дверью. – Он показал пальцем направление.
Энджелл вздохнул и убрал портсигар.
– Скажите, мистер Энджелл, – наклонился к нему Уэдертон, – вы давно ведете дела в Нью-Йорке?
Задумавшись на секунду, Энджелл решил, что лгать не стоит. Кто знает, вдруг ему придется еще встречаться с этим человеком…
– Честно говоря, мистер Уэдертон, я еще ни разу не был в Нью-Йорке. Еду в первый раз. И мне хотелось бы остаться там работать.
Уэдертон удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
– Прекрасно, – самодовольно произнес он. – Думаю, вам там понравится. – Он хихикнул и, осушив бокал, поставил его на стойку, после чего сделал бармену знак принести ему новую порцию. – Нью-Йорк – любопытнейшее местечко. У людей там совсем другие взгляды на жизнь, и к этому чертовски сложно привыкнуть. Мне удалось стать среди них своим, но на это потребовались годы усердного труда.