– Думаю, мисс Эва подкинет тебе деньжат, если ты попросишь. Держу пари, у нее-то их куры не клюют. Наверное, мне действительно стоит поговорить с ней. – Он зажег сигару, затянулся и удовлетворенно выпустил небольшое облачко дыма.
У Энджелла пересохло во рту.
– Она тебе не поверит, – сказал он.
Трейс выпустил еще одно облачко и сквозь дым взглянул на молодого человека:
– Не поверит? Даже если и так, тут найдется много людей, которым я смогу поведать твою печальную историю.
– Это не история, – сказал Энджелл уже более спокойно, – никто тебе не поверит.
Трейс расхохотался и выпустил струю дыма.
– Черт, Энджелл, ты бы посмотрел на себя в зеркало, – неприятно ухмыльнулся он. – Это любому видно.
– Я не желаю слышать об этом, – с отвращением проговорил Энджелл. Он отвернулся и направился к двери. – И я больше не собираюсь с тобой встречаться.
– Так я говорил о твоей негритянской крови, красавчик! – воскликнул у него за спиной Трейс.
Энджелл замер, но не обернулся.
– Взгляни на себя, у тебя волосы чернее воронова крыла. И кожа. Ты выглядишь как треклятый мулат.
Энджелл повернулся. Ему хотелось задушить негодяя.
Трейс покачал головой и стряхнул пепел на ковер.
– Твоя мать была чернозадой негритянской шлюхой, и любой в Джорджии подтвердит это.
При этих словах Энджелл вздрогнул и опустил взгляд. Кровь запульсировала у него в висках. Он так давно слышал это в последний раз, что уже стал и сам забывать об этом.
– Моя мать была гораздо чище, чем ты, Трейс, – резко проговорил он.
Трейс ухмыльнулся:
– Ну, понятно, кожа у нее была светлее. Но все прекрасно знали, что она негритянка. И она всегда знала об этом. И знала свое место. А тебя избаловали. «Маленький ангел Мэри» – так тебя называли. Незаконнорожденный, который ходил по дому с таким видом, словно когда-нибудь он будет принадлежать ему. Ха! День, когда родился Корд, был счастливейшим в моей жизни.
Энджелл тряхнул головой и сжал кулаки, так что ногти впились в ладони.
Да, он помнил день, когда родился Корд – его сводный брат. Сын добропорядочной белой леди.
Энджеллу было десять. До этого с ним все обращались как с сыном хозяина. Его воспитывали, любили, учили. Его будущее было обеспечено – он наследовал все. Так было, пока не родился Корд.
В тот день их с матерью собирались переселить в хижины за конюшней, к другим рабам. Теперь их ненавидели все. Белые ненавидели их за примесь негритянской крови. А черные считали их предателями.
Но что плохого было в том, что они просто хотели свободы? В том, что жили так, как можно было добиться освобождения? Эти вопросы мучили его с детства.
Они были рабами: мать – негритянка на одну восьмую и он – негр на одну шестнадцатую. Кожа у них была не темнее, чем у плантатора. Здесь было множество и других рабов с белой кожей. Но тот, кто рожден в рабстве, по закону, навсегда становится рабом.
Энджелл пригладил волосы и отвернулся от Трейса.
– Тебе никто не поверит, – хрипло повторил он.
«Но почему ему не должны верить? Ведь все это правда! – подумал Энджелл уже про себя. – Надо уезжать. Срочно. Сегодня же».
– Может, и нет, – легко согласился Трейс. Слишком легко согласился…
Энджелл медленно обернулся.
– Но я уверен, они поверят Синклерам, как ты думаешь? – Трейс уселся в кожаное кресло и, с наслаждением затягиваясь сигарой, выпустил очередную струю дыма.
Глаза Энджелла сузились, он промолчал. Синклеры. Соседи с востока. Полторы тысячи акров, две дочери, двадцать девять рабов.
– Да, я уверен, им поверят, – продолжал Трейс. – А они уже в городе. Я их видел. Сейчас они еще не знают, что ты здесь. И может быть, с моей помощью тебе удастся скрыть это. Видишь, я предлагаю тебе сделку, – я помогаю тебе, но тебе придется вознаградить меня.
Энджелл вздохнул. Ему необходимо выиграть время.
– То есть это шантаж?
– Не совсем, – нахмурился Трейс. – Больше всего я хотел бы, чтобы все узнали о тебе правду. Судя по всему, тебе улыбнулась удача, и ты прекрасно живешь. Хотя явно этого не заслуживаешь. Но сейчас мы можем заключить сделку. Может, немного твоей удачи перейдет ко мне. Ты ведь в долгу у меня, Энджелл.
Молча они мерили друг друга взглядами. Энджелл вновь вспоминал, как вскоре после рождения Корда Трейс зашел к ним в дом. Он хотел выгнать их. Но мать Энджелла была слишком красива. И Трейс решил заодно воспользоваться подходящим случаем.
Когда десятилетний Энджелл вбежал в дом, он увидел мать, распростертую на полу, всю в крови, придавленную сверху Трейсом. Не раздумывая он схватил кипящий котелок и выплеснул в лицо надсмотрщику.