Потягивая пиво, я думал об одной особе, которая день и ночь выедала мне мозг.
Кассандра.
Она была единственной девушкой, которую я хотел, но иметь не мог, потому что быть с ней, означало для меня перейти черту, а мудаком я быть не хотел.
Но всё равно выискивал её на вечеринке, точно зная, что её здесь не может. Я никогда не видел её на таких вечеринках, и сомневался, что она часто выбиралась на люди. Её отец тренер, а он ещё тот строгий ублюдок.
Когда я её увидел, весь мой мир замер.
Почему она здесь?
Какой-то осёл прислонился к стене, накручивая прядь её волос себе на палец. Меня тут же поглотили злость, раздражение и сраная ревность. Крепко сжимая пивное горлышко, я несколько секунд наблюдал за ней, убеждая себя, что я не в том месте, чтобы вмешиваться. Но мой внутренний голос кричал быть мужиком и остановить это.
Она — моя. Никто, кроме меня, не может её трогать.
Мое желание обладать Кассандрой было превыше всего, что я считал рациональным. Я знал её годы, и когда она была моложе, я воспринимал её лишь как дочь тренера. Она была вне досягаемости, а я не собирался пересекать черту и становиться засранцем. Но когда она повзрослела, превратилась в зрелую женщину, что-то во мне изменилось. Я начал видеть в ней не дочь своего тренера, а нечто более желанное.
Я становился зависимым, чёрт, даже одержимым ею. Но, я чертовски хорош в сокрытии того, чего я хочу, особенно, когда знаю, что не могу это заполучить.
Эрик был мне практически вторым отцом, и быть с Кассандрой казалось… чем-то запретным.
Но когда этот ебаный ублюдок, возле Кассанры, коснулся её щеки и она от него отпрянула, явно не желая его прикосновений, я больше не мог себя сдерживать.
Пронесясь туда, я оттолкнул от неё козла, награждая его таким взглядом, который чётко говорил держаться от неё подальше.
Эрик хотел бы, чтобы я это сделал, сказал я себе. Но правда была в том, что я это сделал для себя.
— Эй, чувак, опрометчивый ход, — ответил парень, когда я повернулся к нему спиной.
В мгновение напрягшись, я медленно развернулся. Парень был огромным, но не крупнее меня.
— Прикасаться к девушке, которая того не хочет, было с твоей стороны опрометчивым ходом, — я сделал к нему шаг, с готовностью на него наброситься. — У нас проблема?
Я хотел, чтобы у нас была проблема. Меня бы устроила любая причина, по которой я смог бы съездить ему по морде. Придурок, наконец-то, понял, с кем имеет дело, потому что помотав головой исчез.
— И что это было? — спросила Кассандра, отступая от меня.
Я развернулся к ней, видя, что она была такой же шокированной, каким и был её голос.
— Скорее всего, остановил сраного ублюдка, который собирался причинить тебе боль. Какого хера ты здесь делаешь?
— Со мной все было в порядке, и он был безобиден.
Я не ответил, а просто уставился на неё.
— Меня пригласили, — сказала она.
— Твой отец будет в ярости. Он знает, что ты на дикой вечеринке?
— Я — взрослая, Роуди. Всё идеально хорошо, и я в идеальной безопасности, — она подняла своё пиво, и я заметил, что она горлышко бутылки прикрывала большим пальцем, а значит, она сделала лишь один глоток.
Хорошая девочка.
Так много девушек оказывалось в отстойных ситуациях из-за того, что не следили за своей выпивкой. Особенно на таких случайных вечеринках, на которых присутствовала куча пьяных богатеньких детишек и незнакомцев, которые услышали о ней от случайного прохожего.
— Я знаю, как позаботиться о себе. Большое спасибо.
Она уставилась на меня, и мне захотелось выбить эту бутылку из её руки, и поцеловать эти влажные губы. Кассандра была безбожно красивой. Я делал всё, что мог, чтобы игнорировать её, но это было равносильно чему-то невозможному. Её улыбка пробуждала во мне такое жгучее желание обладать ею. Она была чистым совершенством, которое даже нельзя запятнать, и всё равно я, так адски сильно, хотел её. Я хотел сделать её порочной, и показать ей, насколько хороша она может быть.
Она облизнула свои полные губы, оставляя на них влажный след, и я не смог удержать своё воображение от картины, где она на коленях мне отсасывает. Мой член становился твёрдым всего лишь от представления этого.
— Роуди?
Я был уверен, что она услышала моё рычание, как и увидела чистейшую похоть на моём лице.