4. Толкай Чеснокова в зад. Чего он в самом деле? Пообещай пол-литра.
5. Интересно, что будет с ГЛ в Ю. Я тут беседовал с Сашей, он советует нести ГЛ прямо к Попову, минуя Корнева как препятствие несущественное. А ведь пожалуй. Только вот экз ты у меня забрал.
6. Беседовал с Дмитревским. Совещание таки будет, и таки в Ленинграде. Ориентировочно — в феврале-марте. Повестку составляют пока Дмитревский с Брандисом, но потом этим займется Верченко. Дмитревский сказал, что давеча было международное совещание фантастов в Венгрии. От СССР были Парнов, Кагарлицкий и Волков (или Владко?).
7. А Лихтенштейн мой накрылся. Горе мое, смешанное с радостью, образует взрывчатую смесь[250].
Ну вот, пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]
P. S. Леночке привет.
Дорогой Борик!
Прости, задержался с ответом, хотел дождаться новостей.
1. Мультфильм тянет, хотя твердо обещают заключить договор до конца месяца.
2. От Довженки ни писем, ни денег.
3. Говорил я с Ниной Берковой. К моему великому изумлению и радости, она сразу подхватила нашу идею. Оказывается, она давно уже вставила нас в перспективный план без названия. Видимо, придется рассчитывать на 74–75 год. Пойдет «Экипаж „Тахмасиба“», всего листов на 30. От нас потребуется вставить туда еще небольшую новую повестушку — листиков на 6. В этот приезд мы с тобой напишем заявочку и отдадим Нине. По возвращении, перед самым Новым годом, я пойду к Марии Михайловне Калакуцкой, поднесу ей комплект «Авроры» с «Малышом» (вот где мне зарез из-за нехватки экзов!), а в январе Нина начнет (и, надо надеяться, закончит) кампанию по подготовке договора. Вот так.
4. Наши друзья организовали для нас благоприятное мнение в издательстве «Сов. Россия». Тамошний главный — фронтовой друг известного тебе поэта Марка Соболя, а Соболь нас любит. Соответственно, завтра меня ждет зав. поэтической редакции со сборником «Незапланированные (или как их там) встречи», возьмет меня за ручку и отведет к заву редакции прозы.
5. Из «Юности» пока ничего.
6. Мои друзья, а также родственники прочитали ПнО и очень одобряют. Ленка считает, что оснований для упреков в растянутости не видит. Все очень хорошо.
7. Не удивляйся, что в письме такой бардак со строчками. Это я сижу у Карякина и печатаю на его машинке, которую он в свое время уронил шрифтом вниз.
Вот пока всё. Жму, обнимаю, твой Арк.
Привет Адке и Росшеперу. Поцелуй мамочку.
30 ноября состоялось заседание на киностудии «Молдова-филм».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
сценарно-редакционной коллегии киностудии
«Молдова-филм»
по первому варианту литературного сценария
«Трижды смертник» А. Строганова (А. Стругацкого)
Обсудив на своем заседании от 30 ноября с. г. сценарий «Трижды смертник», в присутствии исторического консультанта кандидата исторических наук тов. Бобейко И. Т., сценарно-редакционная коллегия отмечает, что автор не учел абсолютно большинство замечаний коллегии, изложенных в заключении от 2 июня 1971 г. Автор не учел реальную классово-политическую обстановку того времени, не смог раскрыть даже минимально масштабность образа главного героя как активного, деятельного, преданного до конца делу революции борца, не показал его деятельность в тесном контакте с массами.
По воле автора главный герой — жертва сигуранцы, он больше наделен чертами анархиста или левого эсера, чем революционера-большевика.
Герой получился фразером, автор подменяет активное действие героя многословием и разглагольствованием о делах революционного подполья.
Основной недостаток сценария заключается в нехудожественном подходе к материалу эпохи, фронтальности и декларативности изложения, неправдоподобности драматургических ситуаций.
Фронтально и декларативно звучат политические акценты при определении деятельности главного героя (борьба за освобождение народа от румынско-боярского гнета, за воссоединение с Советской Родиной).
Встречаются серьезные исторические неточности как якобы установка Москвы о создании КП Румынии или об участии главного героя в создании двух компартий.
Есть грубые тактические просчеты главного героя по вопросам организационным и революционной практики. Не видна роль бессарабских большевиков в создании КПР, а всеобщая стачка кишиневских рабочих 7 июня 1920 г. дается автором как вооруженное восстание.
Социально-бытовой фон сценария страдает недостоверностью.
Исходя из сказанного, сценарно-редакционная коллегия не может принять художественно некачественный сценарий А. Строганова (А. Стругацкого) «Трижды смертник» и рекомендует дирекции студии расторгнуть договор, заключенный с ним 8 февраля с. г., а автору предложить вернуть полученный аванс, обусловленный п. 8-а договора.
Главный редактор сценарно-редакционной коллегии киностудии «Молдова-филм» М. Мельник
Редактор сценария В. Чибурчиу
В декабрьском номере журнала «Детская литература» опубликована несколько необычная рецензия на ОУПА.
Последнее время с именем Стругацких мы привыкли связывать философическую, или (как модно говорить) «интеллектуальную», линию нашей фантастики. Надо сказать, что «интеллектуальность» не мешала Стругацким писать увлекательно. И все же приключенческая повесть, детектив, пусть даже и мастерски сделанный, с тонким психологическим анализом, напряженной интригой, но только детектив, так сказать, развлекательная вещь в себе, был бы для их творчества неожиданностью.
Что же перед нами за повесть? Сюжет ее построен по всем, казалось бы, канонам детективного жанра. В отдаленном горном отеле собирается случайная компания незнакомых между собой людей, и среди них инспектор полиции Петер Глебски, тоже приехавший отдыхать, у него отпуск. Инспектор — ведущий голос, от его лица, лица так называемого среднего человека с Запада, ведется повествование. Следовательно, все происходящее дано в его оценке, с его точки зрения. Это существенно важный момент для понимания повести. Происходит внезапное убийство. «Светловолосого викинга» Олафа Андварафорса находят в его номере со свернутой шеей. Начинается расследование, которое не дает никаких результатов, поскольку каждый раз возникают факты, непонятные нашему «евклидову рассудку». Хозяин отеля заводит разговоры о нечистой силе, о «зомби». Но инспектор Глебски, человек простой и честный, не желает верить в потусторонний мир. Наконец, когда перебраны все подозреваемые, читатель начинает уже кидать невольные взгляды на некоего господина Мозеса, самого антипатичного из постояльцев отеля, которого словно бы нарочно никто не подозревает. И когда читатель уже почти поверил в свою версию, потому что на сцене появляется неизвестный однорукий, который при помощи Мозеса пытается выкупить таинственный чемодан, найденный в комнате убитого, — события разворачиваются в совершенно неожиданную сторону. Один из обитателей отеля оказывается гангстером из шайки знаменитого Чемпиона, бывшего гауптштурмфюрера, правой руки сенатора Гольденвассера, из «бешеных». Но он не убивал Олафа. Он выслеживал здесь члена банды по прозвищу Вельзевул, который год пробыл с бандой, совершая самые головокружительные операции, а потом порвал с гангстерами и бежал. И выясняется, что Мозес-то и есть этот самый Вельзевул. Но мало того — он называет Олафа своим роботом, чемодан — аккумулятором, себя — космическим пришельцем, «наблюдателем», который случайно впутался в эту банду, «считая сенатора Гольденвассера вождем революционеров», а «Чемпиона героем, а он оказался организатором массовых избиений женщин и детей в десятке стран и инициатором политических убийств в этой стране».
Не вспоминаем ли мы невольно и сразу ситуации прежних романов Стругацких, где благородные герои — космические наблюдатели тоже вмешивались в жизнь иных планет, стараясь, как и Мозес, никому не повредить, конечно. Но пришельцы эти, по воле авторов, прекрасно разбирались в строе жизни этих недоразвитых аборигенов. В новой повести мы видим действие не с точки зрения благородного героя, которому, как дону Румате из романа «Трудно быть богом», тяжело притворяться «наглым и подлым хамом голубых кровей», а с точки зрения среднего человека той, чужой для пришельца планеты. И точка зрения этого честного инспектора полиции выглядит весьма симпатично, когда говорит он: «Вы для пришельца из другого мира слишком уж похожи на негодяя, Мозес. На богатого, до предела обнаглевшего негодяя». Глебски не боится встать поперек пути Чемпиону. Он не может отпустить бывшего сподвижника Чемпиона и готов выдержать бой с самим Чемпионом, но не отдать Мозеса и ему. И хотя пришелец называет свой облик «скверной маской», уверяет, что «господин Мозес, которого вы видите, это скафандр. Господин Мозес, которого вы слышите, — это трансляционное устройство», — мы понимаем и приобщаемся к психологическому состоянию инспектора. И хотя пришельцы погибают от руки гангстеров, даже жалея их, мы понимаем, что инспектор Глебски не мог поступить иначе. Маска сильного мира сего была выбрана космическим наблюдателем не случайно. Он пришел в чуждый ему мир именно как сильный, как благодетель. Неприятие сильной личности, возомнившей, что в ее силах и власти дать счастье всем другим и на этом основании вмешивающейся в жизнь этих других, принося таким вмешательством только несчастья, — вот, на наш взгляд, та идея, что оказалась скрепляющим центром новой повести Стругацких.