И еще: педагогические таланты выявлять надо в самом раннем возрасте. Академик Колмогоров отбирал ребят с математическими способностями, кто-то занимается отбором детишек с шахматными наклонностями. Но никто до сих пор не додумался отыскивать потенциальных педагогов — тех, кто любит и умеет возиться с младшими. Что до государственных дотаций, то на образование они должны направляться даже прежде, чем на армию.
— Сейчас мы откровенно говорим о социальном расслоении в нашем обществе. Чьим же идеалом служил долгие годы миф о единстве?
— А это воплощение армейского идеала. Солдаты могут сколько угодно бить друг другу морду в казармах, но в строю они все — в одной форме, одинаково острижены. Какой офицер согласится командовать необученной, галдящей толпой, в которой каждый со своим мнением, своим взглядом на вещи? Это же противоречит главному армейскому принципу — принципу шеренги. Вот Сталин и выстроил весь народ в шеренгу. А кто чуть-чуть завертел головой — в лагеря: там, в опутанном проволочной колючкой строю, не повертишься.
— Но возможность иметь и высказывать свое мнение, плюрализм взглядов пока у нас приводит чаще к конфликтам, барахтаемся в демократии подчас очень неловко…
— А учиться надо — другого выхода нет. Мы еще не умеем спорить: из-за непривычки к демократии. Если уж дали возможность, то не напишешь: «Мне кажется, что предложение тов. Иванова несколько неразумно». А напишешь: «По-моему, Иванов — дурак. И осел в придачу». Редактор «осла» вычеркнет. А «дурак» останется.
— Но не опасна ли такая, мягко говоря, некорректность для самой демократии?
— Грош цена той демократии, перефразируя Ленина, которая не умеет защищаться. Пусть учится.
— И какую же роль писатель «братья Стругацкие» отводит сегодня себе?
— Мы будем писать. Возникают новые идеи, новые люди, ситуации. Обобщить все это — вот что от нас требуется.
Главный для писателя вопрос — как внешний мир, события влияют на личность? Живем ведь пока скверно, страшно неуютно. Так, наверное, не живут ни в одной из цивилизованных стран. Все — проблема. Ремонт, детский садик, квартира, переезд на дачу, сахар, водка, горячая и холодная вода… Что бы ни потребовалось, всюду натыкаешься на свинцовое мурло большого и крошечного начальника: не положено!
Больше воздуха, больше свободы — вот что сейчас нужно. Красный свет старому мерзкому лозунгу: государство превыше всего. Мы уже знаем, к чему это приводит. Нет. Нашим нынешним лозунгом должно быть: личность превыше всего.
9 сентября АБС предлагают издать двухтомник своих повестей издательству «Детская литература».
Предлагаем издать двухтомник наших избранных произведений, посвященных изображению людей и общества XXII века. Идея двухтомника: собрать воедино все наши повести такого рода, написанные на протяжении последних тридцати лет, объединенные многими общими героями, идеями и событиями в некий единый цикл.
Состав двухтомника:
том первый
«Полдень, XXII век»
«Попытка к бегству»
«Далекая Радуга»
«Трудно быть богом»
«Малыш»
том второй
«Обитаемый остров»
«Парень из преисподней»
«Жук в муравейнике»
«Волны гасят ветер»
Объем каждого тома — ок. 40 а. л. Общий объем «Избранного» — ок. 80 авторских листов.
Все названные повести неоднократно издавались и переиздавались в СССР и во многих странах мира.
Июльские интервью с АНом, Булатом Окуджавой и Вениамином Кавериным в «Тюменском комсомольце» по поводу партконференции имели продолжение.
<…>
Невозможно было обойти этот вопрос и в моей беседе с Аркадием Стругацким («ТК», 29 июля). Высказывания известного фантаста неожиданно разъярили местную писательскую организацию, о чем свидетельствовала статья О. Казанцевой «Как они „хоронят“ нас» («ТК», 10 августа). Последовали негативные отклики со стороны патриотического объединения «Отечество», и вообще — вдруг в нашей дискуссии о времени и месте тюменской литературы образовался националистический душок… Статью О. Казанцевой и ряд других материалов я переслал А. Стругацкому, Б. Окуджаве и В. Каверину — в надежде на то, что «снизойдут» до ответа на страницах областной «молодежки». Снизошли. Правда, Булат Шалвович в те дни был в отъезде… Ныне же, когда газета сворачивает порядком надоевшую дискуссию, вряд ли было бы этичным просить отклика — еще более запоздавшего, нежели публикуемые ниже. «Да и стоят ли эти граждане серьезного разговора», — таков был смысл недавней нашей с Булатом Шалвовичем беседы.