Ю. Ф.: Соответствие было бы все-таки…
(Дальнейшие слова Верховного Координатора тонут в гаме «люденов», обсуждающих, какая часть лучше.)
Б. Н.: Кому это интересно, Юра? Вы странный человек! Это интересно знатокам, специалистам…
В. К.: …все это читать. Или хотя бы издать все под одной обложкой для какой-то части читателей.
Ю. Ф.: Нет, но, Борис Натанович…
Б. Н.: Вот Аркадий Натанович довольно равнодушно к этому относится, а я, например, просто на порядок выше люблю авторский вариант. На порядок больше! Я их вовсе не одинаково ценю.
В. К.: А концовка чья вам больше нравится?
Б. Н.: Концовка мне как раз больше нравится в «толстом» варианте.
В. К.: Почему?
Б. Н.: Потому что концовка в «ангарском» варианте — это типичный «дэус экс махина»…
В. К.: Правильно.
Б. Н.: …типичный! То есть, это авторы… Эта концовка не содержит ничего, кроме откровенного признания авторов: ребята, как выйти из этого положения, мы не знаем. Все — и больше ничего нет. Что же касается «толстого» варианта, то там есть, согласитесь, некоторое сатирическое изящество — в этой концовке.
В. К.: Безусловно.
Б. Н.: То есть автор в рамках сатирического произведения придумывает совершенно реалистическую… не фантастического, а сатирического произведения!.. придумывает совершенно правдоподобную концовку: загрузить этих бюрократов ерундой, а самим заниматься настоящим делом. Это, между прочим, идея, которая и сейчас меня не оставляет. Мне и сейчас кажется, что нужно оставить партию, военно-промышленный комплекс, всех этих военных, всем им хорошо платить… (Нарастающий ропот общественности.) …оставить им дачи, давать большие пенсии, но при одном условии — чтобы они не вмешивались в экономическую жизнь. При одном условии!
В. К.: Борис Натанович, есть маленькая деталь. Чем мне всегда не нравилась вот эта «большая» концовка — это неким попранием морально-этических норм ученых. И не только ученых. Они выходят из ситуации лишь тогда и только тогда, когда начинают играть по правилам Тройки. А это, так сказать, вещь достаточно неприятная. Это сеет иллюзии, что любого бюрократа достаточно объехать на кривой козе…
Б. Н. (смеется): Вадим, а вы считаете, что призвать Хунту — это не играть по правилам Тройки?
В. К.: Да, вот здесь я согласен, между прочим, с вами совершенно, что это откровенное признание невозможности выхода из этой ситуации. Но уже сама эта откровенность признания мне, в общем-то, всегда была мила…
Б. Н.: Ну вот, видите, Вадим — это, очевидно, чисто, так сказать, личное отношение у вас.
М. Ш.: Но вы рассматриваете этот конец как поражение Тройки или?..
Б. Н.: Конечно.
М. Ш.: И тем самым… Это же внушает мысль: значит, бюрократия непобедима.
С. Л.: Для того, чтобы убить дракона, надо самому стать драконом.
Ю. Ф.: Конечно!
М. Ш.: Если ты пытаешься как-то играть в эти игры… Либо ты просто в этой системе не участвуешь, либо…
(Невнятная дискуссия, как не стать драконом.)
<…>
B. К.: Вот еще о чем поговорить из последнего чуть-чуть хотелось бы. У вас какая-то читательская почта есть на «Жиды города Питера»? Потому что понятно — критики как таковой по сути дела не прозвучало.
Б. Н.: Читательская почта… (Задумывается.) Что-то вообще было, но я как-то… Вы знаете, «Жиды…» — они как-то… Я сейчас вспоминаю, где больше диапазон был. Нет, все-таки по «Отягощенным злом» больше был диапазон. Ну, «Жиды…» — они как-то так восприняты… довольно спокойно в общем-то. Тут нет ни особых восторгов, ни особых инвектив в наш адрес. Я просто даже, честно говоря… мне даже не за что зацепиться, чтобы как-то поинтереснее на ваш вопрос ответить. Я не вспоминаю ни смешных писем, ни, наоборот, восторженных. Нету этого.
<…>
C. Б.: Борис Натанович, вы мне писали в последнем письме — я вам еще не ответила, я могу ответить устно. Вы мне говорили, что вашему поколению, так сказать, сломали хребет, и оно неспособно…
Б. Н.: Так.
С. Б.: А я как раз говорила о нашем поколении…
Б. Н.: Вспомнил наконец-то! Конечно, и Света в том числе! Я то ли два, то ли уже три получил письма, где в этой пьесе почему-то читатели обнаружили идею непротивления злу насилием. Вот и Света в том числе. Меня это страшно удивило. Ну я, в общем, могу себе, конечно, представить, что такая интерпретация возможна. Но мне кажется, что там, в общем, совершенно очевидно речь идет не о том, что люди не хотят сопротивляться злу. Речь идет о том, что они НЕ МОГУТ сопротивляться!