— И все же читатель дотошен и там, и здесь. Его одинаково интересует вопрос, как можно писать вдвоем. В четыре руки можно даже играть на фортепиано, но как писать? Как печатать на простой пишущей машинке?
Стругацкий-старший: «Когда мы садимся за машинку, это уже конец, а не начало работы. Самое тяжелое — это размышления, попытки уловить те или иные тенденции.
Мыслить вдвоем — это глупость. Борис размышляет у себя на диване в Ленинграде на улице Победы. А я — здесь, на своем диване в Москве, на проспекте Вернадского. Съезжаемся только тогда, когда все продумано».
— И герои не двоятся? Не приобретают не свойственных им черт? Как, например, возник образ Малыша из повести «Малыш»?
— У Бориса было свое представление об этом звереныше. У меня — свое. Постепенно в ходе работы возник иной герой — не мой и не его, а наш, не имеющий никакого отношения к первоначально задуманному. Предполагалось попасть в общество гигантских пауков на планету с тройным, по сравнению с земным, притяжением. Значит, и живущий там человек должен был бы обладать тройной мускулатурой, иметь костяк, выносящий тройную нагрузку. Он ткал бы паутину и спал на потолке…
Потом все эти глупости отпали сами по себе. Мы пришли к выводу, что цивилизация, которая спасла Малыша, вообще недоступна нашему представлению. Это — особое общество, которое далеко ушло от нас вперед. Оно слилось в единое существо, в некий сверхорганизм со сверхвозможностями. Как только мы все это поняли — Малыш ожил, слился в единый для нас образ космического Маугли.
Вообще выдумывать образы для них совсем нетипично. Малыш, может быть, — единственное исключение. Все их герои — наши соседи, друзья, враги. Отсюда пронзительная достоверность. Отсюда угадывание читателями себя в поступках литературных героев из XXI века. Какими мы идем туда? Какими мы туда придем? Век грядущий будет не милостивее. Он будет еще беспощаднее к нашим ошибкам, к вольному или невольному злу. Реакция на наши просчеты не задержится, как бывало, на годы, не растянется на десятилетия — она будет взрывчато-секундной.
<…>
В конце мая АН принимает участие в международном конгрессе.
С 29 мая по 1 июня в Москве проходил VII конгресс международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». Впервые в рамках конгресса состоялся коллоквиум «Научная фантастика и ядерная реальность», который вел критик Вл. Гаков (СССР). В коллоквиуме приняли участие фантасты Йозеф Несвадба (ЧССР), Р. С. Йерсилд (Швеция), Пол Брайанс (США), а также советские писатели А. Н. Стругацкий, В. Д. Михайлов, В. Т. Бабенко, Э. В. Геворкян, В. А. Заяц, В. М. Рыбаков.
С 11-го, июньского, номера журнал «Смена» начинает публикацию первоначального варианта СОТ, «китежградского». Текст предваряется редакционным предисловием.
В славном Китежграде герои народных сказок, легенд, мифов и преданий чувствуют себя так же свободно и вольготно, как и герои Рабле, как и вымышленные персонажи, хорошо известные каждому из нас из опыта своей жизни, полной проблем, забот, борьбы, требующей поступков и веры в свои силы…
Китежград и его обитатели знакомы многим читателям по популярной повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» (изд-во «Детская литература», 1979 г.), по телефильму «Чародеи», снятому по их сценарию. «Сказка о тройке» — продолжение повести «Понедельник начинается в субботу», герои которой и здесь не вешают нос, столкнувшись с глупостью и пошлостью, но с весельем и отвагой вступают в отчаянную схватку с ними. В лукавом и потешном сказочном обличье, в карнавальном круговороте фантасмагорических персонажей и ситуаций предстает перед нами противоборство молодых творческих сил с бюрократическим консерватизмом, громыхающим столь хорошо знакомым всем нам привычным набором фраз, штампов, бесплодных резолюций, продиктованных единственным желанием запретить все необычное, живое, свежее, плодотворное.
Сказка весело и заразительно смеется над этими отжившими свое застойными явлениями, борьба с которыми в наши дни приобрела такую остроту и значение.