Немало и журнальных публикаций: окончание ГО в «Неве», ЗМЛДКС в «Человек и природа», «Время дождя» в «Природа и человек», СОТ в «Социалистическом труде», ПЛЭ в «Советском Союзе», сценарий ЖВМ в «Уральском следопыте». Имелись и газетные публикации.
Издавались и переводы АНа. Акутагавы — в его сборнике «Новеллы». «Совсем как человек» Кобо Абэ — в томе «Японская фантастическая проза» межиздательской серии «Библиотека фантастики». В профессиональном сборнике востоковедов «Зарубежный Восток» опубликована статья АНа «О Нгуен Динь Тхи и его пьесе».
АНС в этом году получил почетное звание члена-корреспондента КЛФ «КОМКОН-3» (Владивосток). АБС за «Время дождя» были удостоены приза читательских симпатий КЛФ «Алькор».
1990
В начале января БНу вновь приходит письмо от немецкой переводчицы Эрики Петрас. БН ответил на ее вопросы 15 января.
<…>
В конце ноября узнала приятную новость — не знаю, известна ли она Вам или нет: Западногерманское издательство Suhrkamp Verlag, Francfurt/Main еще в 1990 году будет издавать Вашу повесть «Парень из исподней» (в моем переводе, лицензия). Поздравляю.
Что касается романа «Хромая судьба», то он, то есть немецкий текст, по всей вероятности уже сдан в набор. Большое Вам спасибо за быструю, подробную помощь — Вы нам очень помогли. Несмотря на это, к сожалению, осталось еще четыре вопроса. Очень мне неприятно и прошу прощения; очевидно, я их пропустила. Будьте добры, пожалуйста, помогите нам еще раз, пришлите ответы и объяснения. Будет верстка, сможем исправить все, что нужно.
Вопросы:
1) на стр. 192 (рукописи): Что такое спираль Бруно? Никто не знает, в словарях и справочниках не нашла, хотя полагаю, что это как-то от Giordano Bruno…
2) на стр. 285: «…как говаривал юный мистер Коркран». Кто это, из какого, может быть, произведения? Как писать эту фамилию в оригинале, на английском языке?
3) на стр. 334: «Мы храбрые ребята», «Урановые люди», «Про пастуха, которому бык выбодал один глаз» — это «просто так» названия, выдуманные Вами, или «настоящие» песни (к примеру, Высоцкого)? А если настоящие — можно ли их найти в каком-то сборнике или на какой-то пластинке?
На стр. 377: «Демон неба сломал мне рога гордыни». Это цитата? Где ее найти?
<…>
20 января — очередная публикация АНа в «Тюменском комсомольце».
Насколько удачным был минувший год для страны? Для НФ? Для «Сталкера»? Как всегда, отдел фантастики «Тюменского комсомольца», берясь за разрешение столь серьезных и неоднозначных вопросов, учиняет своим постоянным консультантам «допрос»:
Какие надежды прошлого года не оправдались? Какие — оправдались?
Какие надежды вы возлагаете на новый год?
<…>
Аркадий Стругацкий:
1. Надеялся на поправку здоровья. Что касается сбывшегося — количество наших книг, изданных в СССР, наконец-то приблизилось к количеству изданного за рубежом. И мы очень гордимся этим. Наша мечта — чтобы Стругацких можно было купить везде, когда захочешь, любому человеку.
2. Жду, когда же, наконец, закончатся коллизии между руководством СП РСФСР и Ленинградской и Московской писательскими организациями. Совершенно подсудные речи прозвучали на последнем пленуме правления СП РСФСР. Это переполняет чашу терпения.
<…>
25 марта Авторы встречаются в Москве.
25.02.90
Вчера Б. приехал (с Адочкой и с прострелом) писать ЖГП.
Разбирали дела.
Идея: в конце — драка, молодые жестоко избивают посланца (потом остается только плащ — a la Пристли[59]?)
26.02.90
Сделано 5 стр. 31
Вечером сделали 2 стр. 33
Пошли наносить удары, раздвигаясь и складываясь, как огромные циркули.
27.02.90
Сделали 6 стр.
И ЗАКОНЧИЛИ ЧЕРНОВИК НА 39 СТРАНИЦЕ
28.02.90
Трепались про будущее.
1.03.90
Б. с Адочкой уезжают.
В третьем номере «Уральского следопыта» публикуется материал «Фантастика и фантасты в перестройке». Во многих читательских письмах упоминаются АБС.
<…>
Ну, а теперь о фантастах. Я не понимаю, почему Аркадий Натанович скромничает. Именно он и Борис Натанович со своей социальной фантастикой были лучшими публицистами в застойные годы, они расшатывали саму административно-командную систему, заставляли нас активно мыслить. Пришлось мне некоторое время обучаться на философском факультете Киевского университета. Так вот, за чтение «Сказки о Тройке», «За миллиард лет до конца света», «Улитки на склоне» запросто в конце 70-х можно было схлопотать выговор, а то и быть отчисленным из вуза. Но мы читали, переписывали от руки. У меня «Сказка о Тройке» и сейчас хранится переписанная мной на первом курсе за три недели. Писал ночью, забившись в дальний угол подвала, при свете керосиновой лампы. Была у нас такая знаменитая лампа, «лампа доверия». При ней спорили до хрипоты, читали вслух «Час Быка» И. Ефремова, произведения Роя Медведева и другие, тогда запрещенные.
И самой популярной была фантастика. Она заставляла нас критически мыслить, оценивать положение в обществе. Скажу о троих писателях, которые занимали наши умы. Вернее, четыре их, просто братья Стругацкие для нас были одним целым, неразделимым. Их сочинения для нас были открытиями. За них ничего не жалко было отдать. Знаю по себе, за тоненькую книжицу отдал стипендию. Ну и сидел, как говорится, на воде и хлебе, хорошо, что была у нас выручка, подкармливали друг друга. Зато «Понедельник начинается в субботу» зачитали до дыр. И на семинарах по философии всегда использовали в споре аргументы, почерпнутые из этих книг. Хотя некоторые платили за это довольно большую цену. Насколько я знаю, ходили эти книги и среди рабочих. Не это ли лучшая публицистика!
<…>
Поток читательских писем в журнал «Знамя» по поводу прошлогодней статьи Ирины Васюченко «Отвергнувшие воскресенье» был столь велик, что игнорировать его стало, вероятно, уже невозможно. И в третьем номере журнала критик выступила с его обзором.
Когда мне предложили ответить на читательские письма, посвященные моей статье о творчестве братьев Стругацких «Отвергнувшие воскресенье» (1989, № 5), я не представляла, что меня ждет. «Только, знаете, там есть разные письма, — с оттенком сострадания попыталась подготовить меня сотрудница редакции. — Да вы не огорчайтесь. Когда мало-мальски дискуссионный материал, всегда так…»
Каюсь: предостережение показалось мне неуместным. Я отдавала себе отчет, что статья придется по душе не всем, возражения могут быть резкими и, чего доброго, обоснованными. Не имея претензий на обладание истиной в последней инстанции, нужно быть к этому готовой. Что с культурой полемики у нас не все в порядке, — тоже не новость. О чем же предупреждать?
Предупреждать было о чем. Некоторые послания оказались ошеломляющими. Не потому, что их авторы обнаружили в статье стиль, достойный комикса, «похоронную торжественность», легкомыслие и, о ужас, отсутствие чувства юмора. И даже не потому, что в одном из писем моя работа оценена как «полный провал», поскольку я не беру в расчет эволюцию Стругацких, упускаю из вида, что писатели не тождественны своим героям, что их произведения остры, неоднозначны и «побуждают к самостоятельному мышлению». Мне-то казалось, что я толкую о том же на всем протяжении статьи…
Но если бы это было все! Ленинградка Р. Баженова гневно отметает «придуманные» мною «чудовищные обвинения» в адрес писателей, которые «помогли выжить целому поколению 60–70-х годов». Москвич Ю. Ревич беспощадно уподобляет меня тем «охранителям святости культуры», что жаждут упразднить рок-музыку и даже Грина или Дюма способны привлечь к ответу за порчу нравов. Жители Казани А. и Е. Зеличенок советуют мне печататься в «Нашем современнике»; они поражены, каким образом автору статьи удалось вовлечь достойных людей, руководящих «Знаменем», в «грязную закулисную интригу», и требуют публикации своего письма, ибо в противном случае останутся опороченными «как доброе имя Стругацких, так и доброе имя целого журнала».
59
Пьеса «Визит инспектора» («An Inspector Calls»), в финале которой таинственный инспектор, разоблачив всех, исчезает.