Франц Граве бросил взгляд вниз. Да, давно пора было возвести бастионы, усилить стены, башни, сделать Нотебург современной крепостью! И он ведь писал! Доносил по команде! Опытный рубака вынужден был признать: сегодняшний Нотебург в фортификационном плане устарел, хотя по-прежнему за него – выгоды местности, удачное расположение, крепчайшие каменные стены. Так что пока здесь опытный офицер Граве и храбрый гарнизон закалённых в боях воинов, чтобы взять Нотебург, нужны три вещи: хороший генерал, хорошая артиллерия и хорошее войско.
Майор резко остановился и с наслаждением поднял вверх жилистые руки, вытягиваясь, как струна, на носках сапог. Потом ещё и ещё. Подобные упражнения помогали ему справиться с застарелыми болями в спине, проявлявшимися в такие вот сырые ночи, когда старый кожаный камзол на спасал от речного холода.
Итак, прикинем: хорошего войска у воеводы, скорее всего, нет. У русских лучшие люди всегда идут с их государем, а, судя по разговорам, подслушанным в лагере, царь со своими полками собирался брать Ригу. Значит, главные силы – там. Так что о царской гвардии пусть беспокоятся рижский магистрат и риксмаршал Делагарди. Теперь об артиллерии – с пушками подсыл не разобрался, и этот вопрос требовал прояснения. Надо бы послать всё разузнать драгуна из принявших лютеранство русских – один такой у него есть. А вот что касается воеводы – тут Граве в знак удовольствия даже приложил руку к шляпе – добро пожаловать! Ему стало известно, что во время недавней войны русских с поляками, в которой поляки потерпели поражение, воевода Потёмкин взял польский город Люблин и привёл его население к присяге своему государю. Конечно, и шведы били поляков, но…
С этим русским, пожалуй, будет интересно переведаться посредством артиллерийской дуэли, вылазок и прочих военных хитростей. А то совсем засиделся без дела старый боец великого Густава Второго Адольфа! Всегда приятно побеждать победителя! Ведь в этой глухомани достойных противников просто-напросто нет, не считать же за войско иногда восстававших крестьян, вооружённых одними дубинами! Возмужавший и проведший большую часть своей жизни на войне Франц Граве давно тяготился вынужденным армейским бездельем, к каковому он относил все мирные дни. Офицер даже считал, что его сюда послали служить чем-то навроде пугала для окрестных жителей, а вот как обернулось в итоге дело: пригодился ветеран!
Майор остановился у старинной бойницы, помнившей, наверное, ещё воинственных новгородских князей, вечных соперников Короны в этих краях, – и вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор не получил ответа от губернатора Ингерманландии. Он уж недели две как послал с рейтаром генералу и барону Горну, находящемуся ныне в Ниеншанце, рапорт об активности русских, их предполагаемых действиях, и предложил свой план. Граве писал, что, как только русские осадят Нотебург, а за этим они сюда и направляются, Горну следует отправить из Ниеншанца отряд, с помощью которого они возьмут осаждающих в клещи. И действительно: у него почти в десять раз меньше солдат, чем у воеводы Потёмкина, но это – дисциплинированные шведские солдаты, соблюдающие в бою строй, знающие, когда и куда ударить. Такие же и у коменданта Ниеншанцкой крепости подполковника Томаса Киннемонда. К тому же, хотя в письме этого и не указывалось, – не по чину майору давать советы генералу и королевскому губернатору – Франц Граве очень надеялся, что осторожные Горн и Киннемонд сами не помчатся в битву, которая не сулит никаких лавров, а назначат командовать отрядом его старого знакомца ещё по войнам с имперцами: ритмейстера Якоба Берониуса. Вот уж повеселятся рубаки в конце их славной военной карьеры: две сотни хорошо обученных рейтар, драгун, пикинёров и мушкетёров под командованием офицеров Густава Адольфа стоят тысячи русских служилых дворян, собранных, как обычно, по городам и плохо обученных, да крестьян, по прихоти их царя объявленных вдруг солдатами. А рота стрельцов погоды не сделает!
Да, хорошо повеселились бы два ветерана! Граве давно переобучил своих пикинёров действовать как мушкетёры – он, как великий Густав Адольф ранее, тоже полагал: построения в испанские «терции» изжили себя. А Берониус, после того как его король-кумир упразднил рейтарскую стрельбу во время атаки, чтобы не останавливаться и не снижать темп, выучил своих подчинённых палить на ходу, быстро убирать пистолеты и обнажать палаши. Ах, какой прекрасный бой мог получиться!
Но почему же не отвечает Густав Горн? Чёрт его знает! Майор зло плюнул в бойницу и продолжил свою ночную прогулку. Так часто бывает: вместо того чтобы идти на Ригу с государевым полком, хороший, но не знатный, по-видимому, русский воевода, со всяким сбродом направлен к Нотебургу, а какой-нибудь разряженный в пух и прах тупогловый русский барон будет гнать лучших солдат царя Алексея в бесплодные атаки на рижские стены под мушкеты солдат Делагарди. И у шведов: вместо того чтобы поймать врага в элементарную ловушку, майор великого Густава Адольфа должен закрыться с рейтарами в крепости, потому что мнящий себя великим политиком и стратегом барон Горн, к слову сказать, племянник старого спесивого графа и фельдмаршала Горна, бездарно проигравшего в 1634-м будущему императору Фердинанду решающую в тридцатилетней войне битву при Нёрдлингене, не решается выступить! И зря её величество Кристина, увы, возлюбившая католичество и отрекшаяся от престола дочь Северного Льва, обменяла его в своё время на трёх немецких генералов! Не протежировал бы сейчас племянничку!