Однако и второй триумвират приказал долго жить, к 36 году (до конца фазы остается восемь лет) Антоний и Октавиан остаются один на один. Их спор решается в морской битве 31 года, Антоний разбит. До конца фазы остаются считанные годы, царят развал и беспринципность, но одновременно ощущается предчувствие скорых перемен. Серое время третьей фазы исчерпало свои ресурсы, нужны были новые люди, новые идеи, и такие люди вскоре появятся. Блеск четвертой фазы всегда поражает после серых "кардиналов" третьей фазы. Есть, правда, представление о Цезаре как о яркой и мощной фигуре, однако вряд ли он сильно выбивается из ряда других вождей третьей фазы (Давид, Владимир Красное Солнышко, Елизавета Петровна, Саломея, Хрущев, Брежнев, Горбачев). Был он "демагогом без твердых принципов, сначала марианцем, затем союзником сулланцев; расточительный, как самый удачливый сулланский офицер, только без соответствующих капиталов; ловкий, упорный, неистощимый в средствах и неутомимый, как Катон, только без всяких нравственных достоинств" (К. Нич). Под стать ему было и окружение Цезаря: "Преобразование сената привело к тому, что туда попала масса незначительных и совершенно неопределенных элементов. Такой же неопределенностью отличались и сами цезарианцы" (К. Нич).
Однако хоть третья фаза и не являет исторического образца для подражания, тем не менее очень важна на своем месте и в свое время тем, что готовит все достижения четвертой фазы. В интригах, заговорах и непрерывных кутежах Рим окончательно превращался из республиканского полиса в государство с мощным аппаратом, профессиональной армией и единоличной властью. В третьей фазе от старого уклада фактически уже ничего не остается, а новый обретает плоть и кровь. Цезарь вел активную романизацию провинций, он начал давать римское гражданство целым областям, разросся государственный аппарат, упорядочено административное деление, налажена налоговая система, была проведена перепись населения. Цезарь учредил надзор за жизнью граждан при помощи законов о роскоши. Ими регулировалось все, вплоть до формы одежды и распределения продуктов питания. Частным лицам запрещено было покидать Италию. Как все это знакомо нам по брежневским временам.
Но если в брежневские времена все так или иначе делалось в угоду нарождающейся технократии, то в Римской империи главный закон нового уклада служил интересам армии. Полководец-правитель может что угодно делать с государством и населением, но обязан удовлетворять любое требование легионов. Все лидеры третьей фазы это прекрасно понимали, и не было ни одного, кто бы нарушил этот негласный закон нового уклада. Более того, войско становилось все самовольнее. Так, например, "при Тапсе легионы ринулись на врага, не дожидаясь приказания идти в атаку, и на глазах Цезаря, несмотря на его просьбы, изрубили беглецов, собравшихся на холме и моливших победителей о пощаде" (К. Нич). Легионы заставили Октавиана, Лепида и Антония заключить второй триумвират, так как не желали сражаться друг с другом. "Сила Антония и Октавиана заключалась в том, что они все соображения подчиняли интересам легионов" (К. Нич).
Под новые взаимоотношения легионов и полководца-монарха была преобразована экономика государства. Вместо мелкого землевладения (военно-крестьянский уклад, рожденный первым имперским циклом) основным видом землевладения стали средние участки, которые давались ветеранам в целиком укомплектованном состоянии, с инвентарем, рабами, обустроенные для хозяйствования и жизни. Гражданское население было беззащитно рядом с "сомнительными толпами ветеранов" (К. Нич). Ветераны вели себя по отношению к старым жителям как завоеватели, захватывали лучшие земли, самовольно превышали размеры участков, оставаясь при этом неподсудными. Объяснение простое: ведь именно они были опорой власти и поднимались по первому зову полководца-правителя.
Подготовительный характер третьей фазы сказался и в том, что в её пространстве прошла политическая и военная закалка будущего правителя Рима - Октавиана. Он вступил в политическую борьбу в возрасте 19 лет, став одним из наследников Цезаря по завещанию. Из неопытного юноши, которого никто не воспринимал всерьез, превратился в расчетливого политика, удачливого полководца, за которым стояли преданные ему легионы. Им он подарил Египет, они ему власть в Риме.
В 29 году (за год до начала четвертой фазы) он вернулся в Рим, одолев всех своих врагов. В этом году он отпраздновал свой тройной триумф и стал во главе обновленного государства, пользуясь полным доверием народа.
ЧЕТВЕРТАЯ ФАЗА (28 год до н. э. - 9 год н. э.)
С началом четвертой фазы военная монархия стала реальностью, Октавиан удовлетворял всем требованиям нового уклада: был удачливым полководцем, щедрым правителем, наследником Цезаря по завещанию. В его фигуре общество увидело гарантию спокойствия и процветания. "После многолетних гражданских войн, сопровождавшихся проскрипциями, конфискациями земель, принудительными налогами, наборами в армию, бегством рабов и господством солдатчины, италийское общество стремилось прежде всего к миру, к восстановлению нормальной жизни. "Римский мир" был лозунгом, объединившим различные группировки общества" (Н. Машкин). Разве нельзя то же самое сказать о российском обществе девяностых годов XX века? Кажется, что единственная мысль всего нашего народа - мир и восстановление нормальной жизни.
"Римский мир" в сознании общества крепко был связан с именем Октавиана. Его победа над Антонием и Клеопатрой положила конец смутным временам, а вернее, "темному времени" второй и третьей фаз. Октавиану воздавали неслыханные почести, имя включали в сакральные песнопения наряду с именами богов, день его возвращения в Рим должен был стать праздником на все времена. Был торжественно закрыт храм Януса: по всей Римской державе водворился гражданский мир. (Во время войн ворота храма Януса оставляли открытыми.)
Пользуясь поддержкой общества, используя дарованную им неограниченную власть, Октавиан удивительно быстро навел порядок в государстве, где дотоле среди бела дня бродили шайки разбойников, а свободных людей хватали на дорогах и объявляли рабами. Октавиан расставил на дорогах караулы, произвел ревизию рабов, своей волей уничтожил списки должников казны, прекратил затянувшиеся судебные процессы, отдал спорные земельные участки их держателям.
В 27 году официально оформлена новая система власти - принципат. Октавиан принял новое имя, олицетворяющее эту власть, император Цезарь Август, сын божественного.
Слово "император" указывало на личную связь верховной власти с армией; "Цезарь" - прозвище одного из ответвлений патрицианского рода Юлиев теперь становилось родовым именем династии, и, наконец, "Август" давал своему носителю качества священности, подателя всеобщего благополучия.
Введение принципата стало фактическим завершением революционного процесса преобразования уклада, начатого в скрытом виде при Гракхах и уже более открыто при Сулле и Цезаре. Точно так же, как созданная в первом рывке республика просуществовала три века, принципат, созданный во втором рывке, просуществует те же три века. Однако очень важно понять, что новый тип монархической власти не был простым откатом назад, к монархии дореспубликанской; имперский ритм - это всегда движение вперед, и новая власть - это скорее синтез монархии и республики, уклад, соединяющий политические достоинства двух полюсов политических моделей всего современного мира.
И все же, выйдя из республиканского строя, принципат постепенно убивает республиканские структуры, вместо них появляется имперский государственный аппарат.
Армия стала основой всевластия принцепса. Рим контролировался его преторианской гвардией. Все провинции Римской империи были разделены на внутренние "сенатские" (управлялись сенатом) и пограничные имперские, где стояли войска. Такое разделение обеспечило принцепсу контроль над всей державой.
Сенаторы полностью зависели от принцепса, так как последний имел право проводить ценз и таким образом выводить неугодных ему лиц из сената. К этой мере, чтобы ликвидировать оппозицию, Август прибегал три раза за годы своего единовластного правления. Важнейшие дела обсуждаются в узком кругу доверенных лиц принцепса. Функционировал совет принцепса, провинции управлялись администрацией принцепса, префектами, прокураторами и т. д. При этом новый строй остается неизмеримо далек от монархии с её жесткой системой наследования власти. Если, например, Павел I поставил точку имперской политической вольнице, восстановив в 1797 году старый порядок престолонаследования, то Август этого не сделал, военный уклад требовал выбора сильнейшего полководца. Политически такой порядок перехода власти очень опасен, ибо, как только кончится имперский ритм и политика перестанет быть главной жизненной сферой, путь к власти откроется достаточно случайным людям, что послеавгустовская история Рима многократно подтвердит.