Наконец, я сказала себе: «да».
А встречу назначила уже в новой квартире. В новостройке тихого зеленого района Юго-Запада, где никто никого не знал и, что самое приятное, никто к знакомству и общению не стремился. А на своей площадке я вообще была единственной собственницей.
Он приехал в девять пятнадцать вечера. Вошел и протянул мне крошечную еловую ветку в каком-то стакане. Сказал, как будто встретил давнюю знакомую после долгой разлуки:
— Продавали на улице. Я подумал: вы могли забыть, что через неделю Новый год. Посчитал по срокам. Два года точно не встречали. Здравствуйте, Маргарита.
В нашем телефонном разговоре я не только не называла имени-фамилии, но и не упоминала ни о каких сроках.
Но я не удивилась. Не такой уж сложный трюк для сыщика — найти дело по самым пунктирным моментам короткого разговора.
Кстати, он сам тогда согласился на сотрудничество сразу. И почему-то я поняла: это не из-за того, что человек не упускает никакого заработка. Его просто что-то очень заинтересовало. Как бы там ни было, начало встречи мне понравилось.
Сергей прошел в гостиную, с любопытством огляделся по сторонам:
— Хорошая квартира. И ремонт нормальный. Вещи еще не перевезли?
— Вещей нет, — сказала я. — Только то, о чем я вам говорила. Вот стол купила и два стула. Можно сказать, для первого гостя. Поставлю сюда вашу елочку — и можно считать, новоселье состоялось. Не подумала о шампанском. Да, действительно, когда-то был Новый год. Но для первого разговора это вряд ли требуется. Кофе сварила.
Я вышла на кухню, отметив, как непринужденно сыщик откинулся на спинку стула. Кажется, с трудом удержался, чтобы не забросить ноги на стол.
Естественный человек. И настолько красив, что выделится в любой толпе. Не слишком удобная внешность для детектива.
Мы пили кофе и говорили для знакомства о случайных вещах. Так кому-то могло показаться. На самом деле мы напряженно, цепко и подозрительно прощупывали друг друга насквозь. Делали далеко идущие выводы. За обманчиво искренней синевой глаз моего собеседника я увидела личность сильную, жесткую, возможно, даже беспощадную.
Мелькнула мысль: если он узнает какую-то страшную для меня правду, если придет в поисках к выводу о самых нежелательных причинах моего горя, — он ни на секунду не задумается перед тем, как убить меня этим.
О чем речь — очень больно объяснять. Но скажу: это добровольная, настоящая, осознанная, не преодолевшая лишь последнюю границу любовная связь моего мужа с моей дочерью.
Настолько крепкая и трагическая, что она могла оборваться только двойной гибелью. Кто был еще втянут, кто помог или расправился с ними, — это в таком раскладе даже второй вопрос. Но я и тогда не откажусь от ответа.
Сергей поймал мою мысль и задал прямой вопрос:
— Я правильно понял: вас устроит только истина? Это не поиски злодея, разоблачение которого поможет вам разгладить прошлое и найти успокоение для будущего?
— Именно так. Я справлюсь с любой правдой. Самая страшная пытка для меня — это истязание сомнением. Любым. Это в принципе несовместимо с каким-то будущим. И лично для вас: никогда правда не разрушит то, что принадлежит только мне. Моя преданность, моя кровная привязанность, которая сильнее смерти, не пострадает ни в каком случае. Я — женщина, а не баба.
— Понимаю, — задумчиво сказал Сергей. — Задачу понимаю.
Я выдохнула страшное напряжение, которого потребовало от меня последнее признание. Впервые я произнесла вслух то, о чем даже думать могла не всегда.
Да, то была спасительная идея, возможно, самообман — версия о совершенно посторонних убийцах, о преступлении, которое не имело отношения к самой болезненной тайне. Тайне, скрываемой от меня. Она ведь, возможно, есть. Пережила моих близких.
— Мне кажется, мы прояснили свои позиции. Заключаем договор, — сказала я. — Можно на прощание простой тест? Как называла меня дочка? Она не называла меня мамой.
— Минутку. Маргарита… Дочь называла вас — Ита? Так?
— Да. Смешной вопрос. Вы, конечно, сообразили, что она так обошла букву «эр», когда не умела ее произносить.
— И это. И то, что вам идет такое имя. Ита. Ранимая, нежная женщина, которой было уютно только в детстве, а потом она ступила в жизнь взрослого, даже жестокого человека из-за обостренного чувства справедливости. Так бывает. Если бы я был с вами где-то рядом, мог бы предупредить: на этом пути мало радости. Если она вообще там может случиться. Я приеду через пару дней с программистом. Пока найду дело, вникну во все, что они тогда нашли, попробую побродить по тем вашим местам. Вы не против, если я кому-то буду задавать вопросы?