— Солнце праведности на Востоке встает.
О, Боже! Небо и землю Твоя слава наполняет.
Мой прекрасный возлюбленный,
Твоя любовь меня окружает.
Все, ищущие истину, Бога любят.
И пусть ранним утром я просыпаюсь одна –
сердце мое из-за Божьих слов радостно.
Будто любящая мать Он молвит добрые слова.
Как упрек отца — слова Его суда.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всемогущий Бог так прекрасен.
Во всем мире я люблю только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всецело люблю Его, только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Я глубоко вздохнул, набирая в лёгкие как можно больше воздуха, и продолжил читать стих. Конечно же, я немного нервничал, ведь на меня смотрела вся Церковь, а это было больше двухсот человек. Но я рассказывал стихи достаточно часто, так что, когда я начинал рассказывать стих, все волнения и переживания тут же уходили. Я лишь волновался, что могу запнуться и поэтому старательно сосредотачивался на стихотворении, чтобы ничего не забыть.
— Со всех концов света мы приходим, — заканчивал я рассказывать стихотворение
Влекомые голосом Божьим.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всемогущий Бог так прекрасен.
Во всем мире я люблю только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всецело люблю Его, только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Божьи слова жизни дарованы нам.
Мы очищаемся Его судом.
От переплавки любовь укрепляется.
Его любовью мы наслаждаемся.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всемогущий Бог так прекрасен.
Во всем мире я люблю только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
Всецело люблю Его, только Его.
Божья любовь окутывает сердце мое.
— Слава Богу! — тут же раздалось из зала, стоило мне замолчать.
— Да. Слава Богу! — улыбнулся пресвитер. — Молодец, Максим. Этот стих ещё лучше прошлого. Иди на своё место.
Я в ответ улыбнулся и, спустившись с кафедры, направился к лавочке. Я уселся рядом с родителями и направил свой взгляд на кафедру. Теперь я был готов спокойно слушать проповеди и псалмы, ведь теперь я рассказал стихотворение, и мне не надо было из-за него волноваться. Я только уселся поудобнее и тут увидел, как к кафедре подходит брат Тани, Рома. Я тут же начал с интересом наблюдать за мальчиком. Мне было очень интересно, что за стих он расскажет и как расскажет. И вот Рома был уже около кафедры, но в отличие от меня и Тани он до неё не доставал и служителям пришлось дать ему микрофон прямо в руки. И вот Рома начал рассказывать стих:
— Есть трудное слово на свете,
Его очень трудно сказать.
Его не хотят часто дети
И слышать, не то, что понять.
А взрослым, хоть совесть вещает
Почаще его говорить,
То гордость к тому не пускает,
То званье иль чин не велит…
Оно никому не мешает,
Оно примиряет людей.
И тот, кто его применяет,
Бывает сердечней, добрей.
Что это за слово такое,
Что многих так сильно страшит?
Не сложное, очень простое:
«Прости», — и Бог тоже простит, — немного запинаясь и картавя, рассказал стих Рома.
— Слава Богу! — понеслось со всех сторон.
— Слава Богу, — сказал и я в такт остальным.
Я улыбнулся, радуясь за Рому. Он рассказал стих очень хорошо, и я был за него и Таню очень рад. Я повернул к ней голову и встретился с ней взглядом. Она тоже улыбалась, и было видно, как она была рада, что так хорошо смогла подготовить брата. И более того, Рома рассказал не просто какой-то стишок про Бога. Он рассказал очень важный стих, и он должен быть важен и уроком для всех людей. Ведь говорить слово «прости» было, и правда, важно. Мне тоже порой было его трудно говорить, но это было нужно, ведь только так можно было избежать многих проблем и обид. А если ты не в силах сказать слово «прости», то значит что ты гордый человек. А гордость — это грех и значит, тебе точно нужно исправляться. Я повернул голову обратно к кафедре, продолжая улыбаться и радоваться, что даже дети могут давать мудрые советы.
Громко зазвенел будильник, заставляя меня проснуться и открыть глаза. Я медленно их открыл и сонно зевнул. Сегодня мне просыпаться было особенно трудно. Вчера я до позднего вечера был занят делом. Я то играл на гитаре и сочинял песню, то доделывал уроки. И в итоге я лёг поздно и совсем не выспался. Конечно, родители мне говорили, что пора отложить гитару и ложиться спать, но я всегда находил оправдание, чтобы этого не делать. Проще говоря, я не послушался родителей и вот был исход. Я не выспался. Но я всё же поднялся с кровати и подошёл к окну. На улице было достаточно темно, но уже начинался рассвет, и это было видно. Небо медленно светлело и возвещало о том, что скоро станет совсем светло и настанет день. Солнца пока не было видно, но оно вот-вот должно было выглянуть и освятить всё своим светом.