- И вы увидели, как закрылось окно? По телу Элии пробежала волна непроизвольной дрожи.
- Ну, Эйб улыбался всю дорогу, от уха, до уха, и говорил мне, не бери в голову, но все равно ощущение было жуткое. И все случилось считай одновременно. Мы добрались до контакта - сверху так и сверкало голубое сияние, и все эти грибные джунгли были ну вроде как еще кошмарнее при таком свете - и увидели, что пандуса нет. И тут же сияние потухло, окно закрылось. А Эйб щелкнул каким-то переключателем, и сразу же произошла расстыковка.
Элия подняла голову, словно вглядываясь в скрытое темнотой лицо Седрика:
- Расстыковка чего с чем?
- Лабораторный отсек, третий модуль СОРТа. Эйб закрыл переходные люки и отделил нас от остальной машины. И тут же окно снова открылось, и нас подняли краном, только теперь мы оказались в куполе Дэвида Томпсона. В одном месте - в куполе де Сото, на глазах у всех этих репортеров - они симулировали разрыв струны, а в другом, в Томпсоне, тут же ту же самую струну восстановили. К тому времени, как они там сообразили, что нам полный конец, мы уже вернулись.
- А Девлин?
Вот, дошли до самого плохого. Седрику очень не хотелось рассказывать дальше, он чувствовал себя виноватым и вроде как грязным, хотя, если так посмотреть, в чем же он виноват, что же он мог сделать? Да он даже и пробовал как-то вмешаться, просил Фиша открыть окно и вытащить тех, остальных.
- Остальные так там и сидят - и он, и Пандора Экклес, и этот самый Уилкинс, если только он жив. Вернулись только мы с Абелем, в заднем модуле.
Он почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь.
- Как же это? Не может быть!
- Может. Плохо это все.
- Но почему?
- Не знаю. Мне не говорят.
На выходе из стерилизационной камеры Седрика и Абеля ждали шесть человек во главе с Фишем - Барни Багшо, ухмыляющийся, как огромная горилла, и разведчик О'Брайен, и еще какие-то незнакомые. В воздухе витал еле уловимый дух удовлетворения, прозвучало несколько довольно вымученных шуточек, но в основном настроение компании было мрачноватое. Да и не мудрено - если Тибр напоминал рай, то Нил - преисподнюю.
- Фиш сказал что-то такое насчет пусть подумают пару дней о своих прегрешениях и ушел. Я же просил их, Элия, даже за Экклес просил. Прямо умолял, только что на колени не бухнулся.
Хуже всего была фраза, которую бросил Багшо. "Ты, Шпрот, - сказал он, должен радоваться. Ты отомстил за свою Гленду. Эта баба, Экклес, получила по заслугам".
Седрик рассказывал Элии, стараясь, чтобы было попонятнее, но ему все время казалось, что получается плохо и сбивчиво.
- Но я-то, - добавил он, - никакой радости не чувствую! Не знаю уж почему, только не чувствую. Ну, может, потому, что Гленду все равно не вернешь, а к тому же Гленда не мучилась так перед смертью - я не уверен, конечно, но хочется думать, - не мучилась так, как будет мучиться эта Пандора. Какая уж там радость, совсем наоборот.
- Ты не виноват, - успокоила его Элия. - Они снова тебя использовали. Ты же ничего не знал.
Утешение помогло, но не слишком. Он же почему согласился влезть в передачу Пандоры? Только потому, что Багшо сказал, что так он отомстит за Гленду. Ну что, спрашивается, стоило упереться рогом и никаких опровержений не давать, пусть бы сами они что хотели, то и делали?
- А Фиш - он что, обещал, что их спасут через следующее окно? - спросила Элия.
- Да не то чтобы так.
Фиш просто хотел, чтобы Седрик не очень возникал, подумал немного, свыкся с мыслью, что так те двое - или трое - на Ниле и останутся. Да конечно же, кто же станет вытаскивать оттуда Экклес? Ну вытащат, и что они ей скажут? "Прости, Пандора, ошибочка небольшая вышла!" - так, что ли? Институт никогда не признается в содеянном. Никаких спасательных экспедиций не будет. И если уж он, Седрик, это сообразил, так Элия поймет все в сто раз быстрее. Она же вон какая ушлая.
- Но почему? Почему их там оставили?
- Ну, вот этот, скажем, Уилкинс, он и есть тот самый шпион - ну, который продал Пандоре диск. Это Фиш так сказал. А еще он сказал, чтобы за этого типа я не беспокоился. Все равно у него почти весь мозг омертвел.
По Элии снова прокатилась волна дрожи; не еле заметная, как в тот раз, а сильная.
- Почему у него мозг омертвел? Что они с ним такое делали, что у него даже мозг омертвел?
- Ничего они с ним не делали. Ну, это тоже Фиш так сказал. Он же электронный наркоман, а тут эта куча денег за ворованный диск - вот он и пошел вразнос, жарился до упора. Передозняк, и с приветом. А еще Фиш сказал, если он вдруг очухается, то свихнется от боли, будет орать и на всех бросаться, ведь у него все нервные окончания выжжены.
Седрик не то что бы совсем в это верил, но очень хотел верить.
- А Девлин?
- О Девлине они или отмалчивались, или наотрез отказывались говорить.
- Он же целился на место твоей бабушки. Теперь Седрик знал про бабушку значительно больше, чем по приезде в Центр, но все равно...
- Но не может же она из-за этого убить человека.
- Надеюсь, что нет, - вздохнула Элия.
- А если бы даже и могла, остается Пандора Экклес, ее-то за что? Сотни, а может и тысячи, людей расхаживают с такими же, как у нее, пересаженными органами или держат эти органы про запас, в холодильнике, или где их там хранят.
- Не знаю, милый, - вздохнула Элия, - ничего я не знаю. И все-таки.., да, ты, пожалуй, прав. К Пандоре у них какие-то большие счеты - ее же намеренно поймали в ловушку. Как и Девлина.
И поймал ее не кто другой, как Седрик Диксон Хаббард. Несколько секунд он молчал, осторожно лаская сказочную, невероятную девушку, пришедшую в его постель в самый глухой час ночи, пришедшую словно из сна. А затем вздрогнул.
- Козел-провокатор. - В голосе Седрика слышалось отчаяние. - Козел, ведущий стадо на бойню.
- Прекрати сейчас же! - Элия болезненно ткнула его кулаком под ребра. - Ты ничего не знал! Да мы и сейчас почти ничего не знаем. Трудно понять, как все это могло быть устроено без участия Девлина. Тип он, конечно же, скользкий, но совсем не дурак. Не может ли быть, что его тоже вытащили назад, вроде как вас, и там осталась одна Пандора?
- Возможно, - пожал плечами Седрик. - Я пробовал заговаривать о Девлине, так они молчат и все тут - что Фиш, что Багшо.
- При малейшем подозрении, - продолжала Элия, - он должен был сделать все возможное, чтобы гарантировать себе обратный билет. Девлин очень дорожил своей шкурой. Он же не какой-нибудь там камикадзе, фанатик, готовый ради справедливости пожертвовать даже...
- A-a-a-a!
Седрика словно ударило электрическим током; судорожно выгнувшись, он отшвырнул Элию на пол, а затем сжался в тесный комок и заткнул уши руками заткнул, безуспешно стараясь заглушить детский голос, отчаянно вопивший: Я не буду! Я не буду!
Голос, звучащий в его голове, начал стихать, превратился в неразборчивое всхлипывание, исчез совсем. Кто-то.., почему "кто-то"?
Элия включила свет и теперь осторожно отдирала его ладони от ушей. Еще минута - и ноги Седрика перестали дергаться. Элия пыталась обнять его и успокоить - веселенькое занятие, когда перед тобой такая вот двухметровая жердина, скрученная в шар и завязанная узлом, - и она ворковала над ним, как мать над больным ребенком: "Все хорошо, все хорошо, не бойся, ничего тут страшного нет, видишь, я же тут, рядом, и все в порядке, и бояться нечего..."
Затем колыбельная началась снова - в который раз?
Седрик распрямился и только теперь понял, что весь взмок, обливается потом и что ему очень холодно, даже зубы стучат.
Элия облегченно вздохнула, обняла его за плечи, откинула с полубезумных глаз слипшиеся рыжие пряди.
- Седрик?
- Я уже в полном порядке.
Не был он ни в каком порядке. Седрика охватило ужасное предчувствие, что сейчас он расплачется, расплачется взахлеб, навзрыд - и что же подумает тогда Элия? Он снова сжался, а Элия положила его голову себе на грудь и снова гладила его по волосам, только ничего не говорила. Долгое молчание.., ровный стук ее сердца.., дрожь все слабее и слабее...