Хотя Энгельс констатировал, что идея революции еще слишком близка сердцам социалистов, чтобы от нее можно было окончательно отказаться, и допускал, что и в современных условиях могут иметь место локальные насильственные действия и социальные перевороты, все же его анализ обозначил иную тенденцию — становление тезиса о том, что создание социалистического общества может быть осуществлено мирным путем, в ходе едва заметных изменений, и в этих условиях место баррикад займет кабинка для голосования. Эти высказывания сооснователя социал-демократического движения можно считать своего рода инаугурацией ревизионизма в более узком и исторически точном значении этого слова.
После смерти Энгельса его ближайший соратник Бернштейн стал активным адептом эволюционной идеи. В своих теоретических статьях, публиковавшихся в официальных социал-демократических изданиях, он подверг критике весь корпус идей, легших в основу теории социальной революции. В частности, он критиковал диалектику, а также теории концентрации земельной собственности и «отмирания» государства[424]. В его критических трудах ему помогали Вернер Зомбарт[425], Пауль Кампфмейер и ряд других немецких теоретиков. Печатным органом, пропагандирующим взгляды эволюционистского крыла немецких социал-демократов, стал основанный в 1897 году журнал Sozialistische Monatshefte. Струве, хотя и не писал ничего для этого издания, определенно симпатизировал ему. Его раннюю критику некоторых положений марксистской доктрины можно рассматривать как своего рода российский аналог этого направления немецкой социал-демократии.
Внутрипартийные волнения 1898-99 годов, вызванные деятельностью Бернштейна, возникли отнюдь не по причине новизны его идей — подобные идеи появились и циркулировали внутри партии достаточно давно, — а в силу того, что Бернштейн стал настаивать на том, чтобы партия внесла в свою программу соответствующие поправки. В письме, написанном в октябре 1898 года и адресованном Штутгартскому съезду Германской социал-демократии, он убеждал делегатов съезда в том, что партия должна отречься от теорий обнищания и социальной революции, перенеся тем самым проблему критики марксизма из области идеологии в область политики. Среди партийных лидеров началась паника. Для них вышеназванные теории не просто олицетворяли идеи, которые можно было принять, скорректировать или отвергнуть в соответствии с последними достижениями науки, — это были догматы веры, на которых держалось единство радикального движения, пусть оно даже функционировало уже в условиях стабильного и процветающего общества. Они не возражали против критики отдельных или даже всех доктрин Маркса, но только до тех пор, пока она не выходила за пределы страниц теоретических журналов. А ревизия партийной программы — это совсем другое дело. В этом вопросе инстинкты социал-демократов ничем не отличались от инстинктов всех прочих политиков: необходимо цепляться за каждое словосочетание, выражающее партийные интересы, неважно, является ли оно «реалистичным» и «истинным» или нет. Парадоксально, но в данном случае внутренний консерватизм политической организации работал на сохранение ею революционной позы.
По требованию партии Бернштейн теоретически обосновал свои взгляды и в 1899 году опубликовал их в книге, названной «Условия возможности социализма и задачи социал-демократии»; содержание этой книги стало предметом оживленных дискуссий как в самой Германии, так и за границей. В конце концов немецкие социал- демократы отвергли предложения Бернштейна, так же поступил и Социалистический интернационал. Но при этом — и этот факт полезно помнить при разборе того, что впоследствии произошло со Струве — за Бернштейном признали право сохранить свое членство в партии. Вместе со своими последователями он занял периферийную, но прочную позицию на правом фланге немецкой социал- демократии и получал некоторое удовлетворение, наблюдая, как партия следует тем самым эволюционным курсом, который она в свое время отказалась принять. Характерно, что наиболее решительно требовали исключения ревизионистов из Интернационала представители Восточной Европы, такие, как Плеханов, Парвус (Гельфанд) и Роза Люксембург.
424
Problème des Socialismus. -
425