И все-таки, несмотря на последнюю резолюцию и некоторые другие решения, II съезд явно развернул партию вправо, подтолкнув ее к неохотному принятию консервативных конституционных новаций, предложенных режимом. Идея борьбы за Учредительное Собрание была тихо задвинута на дальнюю полку, тактика бойкота выборов отвергнута, и, невзирая на риторику, партия нацелилась на конструктивную законодательную работу в Думе. В значительной мере этот сдвиг состоялся благодаря Струве, который в данной ситуации выступил в роли ведущего представителя консервативного крыла партии.
Под занавес съезда Струве был избран в состав трех важных комитетов, образованных партией. Первый, в который он вошел в паре с Милюковым, возглавлялся С.А. Муромцевым и был призван выработать общие рекомендации для фракции кадетов в Государственной Думе. Второму, в котором он стал председателем, предстояло подготовить к следующему съезду проект заявления, определяющего взаимоотношения между ЦК и думской фракцией кадетов. Третьему, где он также удостоился председательского кресла, поручили заняться «рабочим вопросом».
Государственническое здравомыслие, проявленное кадетами в ходе II съезда, продержалось недолго, поскольку вскоре партия была потрясена ошеломляющей победой на первых в России парламентских выборах. По мере того как подводились итоги запутанного и многоступенчатого избирательного марафона, выяснялось, что конституционные демократы выступили куда лучше, чем рассчитывали. В конечном счете под их контролем оказалось 37,4 процента депутатских мандатов. В городах 83 процента выборщиков симпатизировали кадетским спискам. В Москве и Санкт-Петербурге выборщиками стали только кадеты. Этот триумф поверг партию и «общество» в состояние, которое один из наблюдателей назвал «гипнотическим»; другой очевидец говорил об «опьянении успехом»[57].
Струве в Думу не избирался, поскольку лишь недавно вернулся из-за границы и жил в своем избирательном округе недостаточно долго. Но он активно участвовал в избирательной кампании в качестве постоянного оратора на предвыборных митингах и председателя комиссии ЦК по рабочему вопросу. Партия в целом и Струве в частности придавали критическое значение завоеванию прочных позиций в рабочей среде: кадеты опасались, что пролетариат, лишенный возможности голосовать за левые партии, бойкотировавшие выборы, уйдет к крайне правым. На II съезде Струве было выдвинуто поддержанное делегатами предложение зарезервировать часть мест в думской фракции за представителями рабочих, дискриминируемых избирательным законодательством. Струве также готовил предвыборные воззвания, адресованные избирателям-рабочим (например, #317а и #322). Более того, он активнейшим образом участвовал в издании рассчитанной исключительно на рабочую аудиторию кадетской газеты Рабочее слово, первый выпуск которой вышел в конце марта 1906 года[58]. Эти усилия не пропали даром: в Петербурге собрание выборщиков от промышленных рабочих высказалось в основном за кадетов.
Левое крыло кадетов усматривало в успехе партии на выборах, обусловленном в первую очередь поддержкой оставшегося «беспризорным» левого электората, дополнительный аргумент в пользу своей тактики. Его сторонники вновь начали настаивать на бескомпромиссной позиции по отношению к власти. Никто не сомневался, что кадеты не добились бы столь впечатляющих успехов, если бы им пришлось состязаться с социалистическими партиями. В силу данного обстоятельства казалось исключительно важным придать партийной программе побольше радикализма и тем самым упрочить позиции в среде избирателей, голосующих за крайние партии. Сделать это следовало до следующих выборов, то есть предположительно за ближайшие пять лет.
57
Л.С. Мартынов. Общественное движение в России в начале XX века (в 4 томах). — СПб., 1909–1914. — Том III. — С. 36; М. Винавер. Конфликты в Первой Думе. — СПб., 1907. — С. 3.
58
Всего было выпущено тридцать четыре номера, последний — 16 мая 1906 года. Об активном участии Струве в этом начинании см.: Речь. — № 40. - 17 февраля 1907. — С. 3. Многие безымянные статьи, несущие на себе явный отпечаток его творчества, были, возможно, написаны B.C. Голубевым, другом Струве и публицистом, хорошо знакомым с рабочим