Но что конкретно имелось в виду под «политическим и моральным перевоспитанием интеллигенции»? Струве понимал под этим ее обновление с помощью «культуры» и патриотизма. Последовательно рассмотрим каждое из этих понятий.
Струве употреблял термин «культура» в таком значении, которое было не слишком близко русской аудитории того времени. Для его читателей культура означала одну из двух вещей: либо совокупное интеллектуальное и художественное наследие человечества, хранящееся в библиотеках и музеях, либо «материальную культуру», то есть плоды экономической деятельности. Струве же, рассуждая на данную тему, подразумевал совершенно иное. Говоря о «нехватке культуры» у русской интеллигенции или о «культуре» как национальном приоритете, он отнюдь не убеждал своих читателей читать побольше или пить поменьше. Расцвет литературы, искусства, высокие жизненные стандарты казались ему лишь продуктами «культуры», а не ее сущностью. Сама же культура представляла собой духовный процесс, который предполагал умение индивидов и общества в целом сначала определять для себя ценности и цели, а потом активно добиваться их воплощения. Культура означала триумф сознания над стихийностью, человеческой воли над хаосом, человека — над природой.
По-видимому, описанная концепция была заимствована Струве у Канта. Немецкий мыслитель определял культуру как «способность мыслящего существа задавать себе цели», то есть уметь подняться над ограничениями среды ради свободного созидания собственной жизни. Согласно Канту, подобная задача стояла как перед индивидами, так и перед обществом в целом. При таком взгляде история представала эволюцией человечества от примитивной «грубости» по отношению к государству к более сознательному состоянию, то есть к большей свободе. Такая эволюция могла происходить только в социальном контексте; в Аркадии никакой культуры быть не могло. В кантианскую теорию культуры были встроены три положения: заинтересованность личности в собственном интеллектуальном и моральном развитии (Bildung); самодисциплина, с помощью которой человек преодолевает «деспотизм желаний»; и возможность участия в социальной деятельности[44].
У Струве мы находим сходную концепцию: «Культура есть творчество, сознательное и намеренное преобразование действительности в соответствии с идеалами, замена стихийного, от человека не зависящего, состояния вещей, разумно и целесообразно выработанными условиями и формами духовно-общественного бытия. Культура есть гуманизация, подчинение стихии природной, как и стихии общественной, духу мыслящего человечества, борьба сознания и воли с “древним хаосом”…Человечество берет свою судьбу в свои собственные руки, хочет двигаться вперед не наугад, по воле слепого случая и случайного столкновения сил, а сознательно, в полном соответствии со своими идеалами и целями»[45].
Для Струве, как и для Канта, созидание культуры — это процесс, основанный на сотрудничестве между личностью и обществом. Следовательно, разрыв с социумом, типа проповедуемого Толстым, — антикультурен. Еще более пагубны для культуры попытки деспотов как старого, «аристократического» склада, так и новых вроде «демократов»-якобинцев, отвратить личность от приверженности собственным целям. С обществом, состоящим из таких несвободных людей, происходит то же, что с человеком, вырванным из социальной жизни и становящимся бесплодным в культурном отношении. Лишь свободная личность открыта для творчества:
«Мы не знаем и не можем допустить иного творца и носителя абсолютных ценностей, кроме личности и ее духовной жизни. Воплощение идеала в действительность, образующее сущность культурного творчества, может совершиться лишь проходя через ту точку бытия, в которой мир идеала скрещивается с миром действительности и творение абсолютных ценностей совмещается с их реализацией в эмпирической жизни, эта точка есть личное сознание, духовная жизнь мыслящей и действующей личности. Все идеалы, без различия их содержания, суть свободные творения личности. Личность создает науку, искусство, мораль; даже в религии, где личность часто отрицает самое себя, склоняясь перед высшим началом, это начало творится ею же. Не в материальной силе и не во внешней обстановке жизни лежит источник и корни культуры; они таятся в глубинах личного сознания, и все великие перевороты, определявшие судьбу царств и народов и изменявшие лицо земли, питались мыслями и упованиями, родившимися в тиши уединенной работы духа.