Струве развил довольно всестороннюю теорию «экономической деятельности». Последнюю он именовал одной из фундаментальных «систем» человеческой культуры наряду с религией, этикой, искусством, наукой и правом[43]. В этом понятии он усматривал куда больше, нежели просто аккумуляцию товаров и услуг, производимых для удовлетворения людских нужд. Стандартные ученические определения такого типа он отвергал, поскольку ему претило постулируемое в них упрощенческое понимание человеческих потребностей, сводимых в основном к материальным факторам. Материальные запросы составляют куда меньшую часть совокупных потребностей человека, нежели принято считать; кроме того, их довольно нелегко отделить от остальных желаний, включая и те, которые имеют психическую природу (подобных, например, стремлению опередить ближнего или заслужить похвалу). Человеческие запросы настолько субъективны и настолько иррациональны, что попытка четко определить их и бесполезна, и бессмысленна: «Жизнь состоит из переживания и удовлетворения потребностей. Понятия “потребность” и “удовлетворение” столь же мало нуждаются в определении, как и понятие “жизнь”»[44]. Макс Вебер в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма» (эту работу Струве считал выдающейся[45]) продемонстрировал, насколько значительную роль психокультурные и социокультурные факторы способны играть в экономической мотивации. «Экономическая деятельность, прежде всего, обеспечивает жизнь во всем многообразии ее проявлений. Или, выражаясь иначе и более точно: экономическая деятельность складывается из приобретения и использования средств для удовлетворения потребностей, причем всех потребностей. Это не просто пассивное усвоение материи ради поддержания жизни и, следовательно, не просто пропитание. Несводима она и к потреблению в широком смысле слова. Также неправильно отождествлять ее и с самой жизнью в целом, будь то жизнь материальная или духовная»[46].
Осознание потребности и попытки удовлетворить ее, несомненно, относятся к экономической деятельности, но они отнюдь не исчерпывают ее содержания. Определяющей чертой экономической деятельности, позволяющей относить ее к сфере «культуры», является рационализм, который понимается как «стремление к достижению наибольших результатов с наименьшей затратой сил и средств»[47]. Струве обращает внимание на тот факт, что корень слова «рационализм» — латинское ratio — в римской юриспруденции обозначал ведение бухгалтерских книг. И это весьма точное понимание, добавляет он, ибо нацеленность на «рациональные» результаты (присущая любой экономической активности) требует калькуляции, то есть цифровой фиксации соотношения между затратами и приобретенной выгодой. Поскольку экономика в трактовке Струве выступает оперативным понятием, он предпочитал глагол «хозяйствовать» (mrtschaften) существительному «хозяйство» (Wirtschaft).