Такая интеллектуальная «родословная» позволяет понять, в чем именно Струве видел главные изъяны «теории равновесия». Последняя усматривает в цене атрибут вовлеченных в процесс обмена предметов, подобно тому, как механика рассматривает массу в качестве атрибута физических объектов[84]. Именно убеждение в том, что цена — это качество товара, в конечном счете сближает нынешнюю «субъективную» теорию ценности с прежней «объективной», несмотря на их кажущуюся несовместимость. Эти концепции различаются лишь в объяснении того, чем обусловлен тот или иной атрибут.
«Эквилибристы» полагают, что участники обмена выходят на рынок со своими представлениями о цене: «личный интерес» позволяет им завышать ее, если они продавцы, и занижать — если они покупатели. «Утверждение о том, что цена формируется в точке совпадения спроса и предложения, само по себе постулирует существование цены как атрибута или проявления спроса-предложения»[85]. Но реалистична ли подобная предпосылка? Так ли функционирует подлинный рынок? Ответ Струве отрицателен. За пределами самого акта обмена, в котором формируются цены, никакого равенства или «равновесия» спроса и предложения просто не существует. Таким образом, кривые спроса и предложения, на которые ссылается «теория равновесия», просто безосновательны.
Струве воспринимал рынок как нечто динамичное и гетерогенное. В момент встречи покупателей и продавцов рынка еще нет: здесь имеют место лишь индивидуальные акты обмена, итог которых определяется психологическими факторами, лежащими за пределами научного анализа Только после того, как оформится последовательность подобных обменов и откристаллизуется ценовая норма, можно будет говорить о рынке. Рынок — это не «топографическое» и не «юридическое» понятие, то есть не место и не учреждение, не какая-нибудь абстракция, устанавливающая цены: это «система реальных и возможных, осуществляемых и предполагаемых актов обмена, которыми производится измерение и непрерывно поддерживается измеримость хозяйственных благ»[86].
«Теория равновесия» пытается искусственно «заморозить» рынок и процесс ценообразования, хотя ни то, ни другое не является статическим феноменом. Если уж в экономике вообще можно рассуждать о каком-либо равновесии, это будет нечто вроде «кинетического равновесия» современной химии[87]. Струве соглашается с мнением Панлэвэ, который, критикуя «теорию равновесия», говорил о том, что «до сих пор уподобление законов экономического эквилибриума принципам статической механики оставалось лишь фигурой речи»[88]. По убеждению Струве, даже на публичном аукционе, в котором Вальрас видел идеальную модель рынка, покупатели действуют, исходя из предпосылки, что цена весьма эластична. В неафишируемом, но важном постулате «теории равновесия», согласно которому цены являются предустановленными еще до начала самого акта обмена, и заключается главный ее порок. «Единая рыночная цена не есть какой-то “идеальный тип” ли теоретическая “усредненность”; это среднее арифметическое всех ценовых предложений, сделанных покупателями и продавцами. Эта средняя величина почти всегда выводится из последовательности индивидуальных цен, не на основе некой “нормы”, но независимо от нее, еще до того, как последняя установилась. Рыночная цена одновременно представляет собой и “норму”, и “факт”. Она является нормой потому, что на основании ее вершатся отдельные сделки. И она — факт, поскольку при совершении таких сделок норма безусловно учитывается…»[88]
Это смешение формальной и фактической стороны дела Струве рассматривал в качестве одной из особенностей экономической деятельности. В силу прежде всего этого обстоятельства понятия и аналитические методы, разработанные в физических науках, не подходят для экономики. В физическом мире вообще нет аналогов процессу ценообразования:
«Понятие равенства (Gleichkeit) отражает некое соотношение, в то время как понятие цены (или ценности) также есть определенное соотношение. Соотношение, передаваемое термином “равенство” (когда мы говорим о процессе обмена), никаким абстрактным образом невозможно оторвать от соотношения, обозначаемого словом “цена” (или “стоимость”). Подобное положение обусловлено и обосновано тем, что обмениваемые объекты (блага), которые приравниваются друг к другу в цене, не просто отождествляются, но в определенном смысле взаимозаменяют друг друга. Они замещают друг друга не потому, что одинаковы, но, наоборот, воспринимаются в качестве равных именно из-за того, что способны заменять друг друга. В материальном мире ни процесс обмена, ни ценообразование не имеют аналогов. В отношении живой и неживой материи «обмен» есть всего лишь “фигура речи”, родившаяся благодаря достижениям экономики. В явлениях обмена и цены перед нами одномоментно и реально раскрывается совершенно уникальная комбинация идеальных (сугубо математических) взаимоотношений: обмена и равенства. В комбинациях abc, acb, bca, cab мы переставляем три элемента с места на место, не приравнивая их друг к другу. Но в процессе прямого обмена, уступая экономические блага за определенную плату, мы не только “перемещаем”» их, но и уравниваем между собой. “Перемещение” в смысле менового оборота всегда суть уравнивание. Равенство спроса и предложения полностью уничтожает спрос. Если в сочетаниях abc и acb b будет отождествлено с с, то перемещение потеряет смысл, ибо abc перестанет отличаться от acb. Комбинация перемещения и уравнивания (eqautio), которая для математики не имеет смысла, образует саму суть обмена и ценообразования. Цена есть своеобразная категория “реальности”, которая зародилась в сфере хозяйствования и не имеет аналогов в других областях бытия…Измерение веса физических тел также основывается на уравнивании (или отождествлении), производимом в ходе соответствующего акта, при котором искусственно фиксируется равновесие. Однако здесь процедура измерения только подтверждает наличие особой разновидности физического равенства (равенства по весу), которое существовало до начала акта измерения и автономно от него. В обмене же экономическое равенство не только констатируется с помощью равенства цен, но и реально достигается. Подобное соотношение между экономическим равенством и экономическим измерением есть соотношение sui generis', именно оно конституирует самобытность обмена и всякого хозяйствования вообще…Только в мире экономики уравнивание и измерение совершаются в процессе одного и того же акта»[90].
85
#595/36. В работе, написанной в 1908 году, Симьен замечает: «cette théorie, destinée à expliquer la formation du prix, implique cette condition que les prix existent déjà» («эта теория, предназначенная для объяснения образования цены, имплицитно предполагает, что цена уже существует»). François Simiand. La méthode positive en science économique. - Paris, 1912. - P. 200. Сравним со следующим фрагментом Струве: «Объяснение явления цены равенством спрюса и предложения… логически стоит приблизительно на том же урювне, что объяснение равенства углов или сторюн треугольников равенством самих треугольников. Это не тавтология, а, пожалуй, хуже, чем тавтология» (#595/35).