Пчелка. Слушаю, Трофим Григорьевич. (Чайке.) Приятного вам аппетита. (Музыка. Уходит с Соломкой.)
Павлина убирает тарелки. Чайка молча ест, изредка поглядывая на Павлину.
Чайка. Спасибо, Павлина... (Поднимаясь.) Благодарствую... Ты что? Обиделась на меня? Ведь я ничего такого.
Павлина. Да и я ничего; извините, Серафим Иваныч, сказала... Сама не знаю зачем... назвала вас юбочником. От пруда шла, ругала себя за ваш конфуз...
Чайка (потеплев). Да, конфуз... Это ладно, конфуз... Не в ём дело. Есть, конечно, люди, которые не понимают женскую душу... А должны... Ты это не думай, что я чего-нибудь там... Я ничего... Я ведь только в чистом смысле...
Павлина. И я ничего, Серафим Иваныч... Вы, я знаю, конечно, симпатизируете Галине Дмитриевне... Ну конечно, и она вам тоже...
Чайка. Вот это ты уж не надо... Тут уж другой разговор. Тут подкладка другого цвета.
Павлина. Чего же подкладка... Было бы к чему пришить...
Чайка. Видишь... В швейном деле разбираешься... Портниха, что ли?
Павлина (улыбаясь). Да уж какая я портниха? Стряпуха я.
Чайка (тоже улыбаясь). Одним словом, не обижайся.
Павлина. А что обижаться?
Чайка. А ежели кто чепляться будет, ты мне одно слово скажи — я враз... И все! Будем дружить?
Павлина. Да вы знаете, мужская дружба с бабьей — тяжелое дело...
Чайка (протягивая руку). Ну!
Павлина доверчиво протягивает руку. Входит Сахно.
Сахно (наблюдая некоторое время). Это на сладкое, что ли?
Павлина. Горить! (Побежала к плите.)
Чайка (выпустив руку Павлины, растерянно). А-а... Галя... А мы тут разговаривали... Объяснились малость.
Сахно (вполоборота к Павлине, отошедшей к печке). На объяснение тоже место надо находить. Об плиту обжечься можно. (Принюхиваясь.) А когда каша горит — объяснение с дымком получается.
Павлина (отодвигая кастрюлю с огня). Ваша правда, Галина Дмитриевна, подгорела... Огонь сильный.
Сахно. Меньше дров клади.
Павлина. Соломой топлю.
Сахно (глядя на Чайку). Солома горит жарко, да сгорает быстро... Бывает так у некоторых.
Чайка. Солома, конечно, не антрацит...
Сахно. Об этом и говорю. (Павлине.) Чем кормишь?
Павлина. Что утвердили... Вот, пожалуйста. Кушайте на здоровьичко.
Сахно (проводит пальцем по клеенке). Грязищу-то развела.
Павлина. Только вытирала... Степь, пылюга летит... (Ставит перед Сахно тарелку с борщом. Вытирает стол.)
Сахно (взяв кусок хлеба). А хлеб-то черствый! В холодке подержать не могла?
Павлина (сдержанно). Холодильников не имеется!
Сахно. Поговори мне.
Чайка (тихо). Галя, неудобно.
Сахно (блеснув на Чайку глазами). А соли сколько в борщ набухала?
Павлина. Соли нормально, Галина Дмитриевна...
Сахно. Я, что ли, ненормальная?
Павлина. Вот это-то мне неизвестно. (Уходит.)
Чайка (укоризненно). Борщ хороший... Первого класса борщ, председатель две тарелки съел.
Сахно. В председателево пузо котел влей — все мало! А тебе хоть булыжник в тарелку натолчет — и то хвалить будешь.
Чайка (неожиданно). Некрасивый ты разговор повела, Галина. Женщина только первую неделю в бригаде...
Сахно (отодвинув тарелку). А тебе откуда известно, что она женщина?
Чайка (возмущен). Галя?!
Сахно (поднявшись). И что ты здесь, возле кухни, околачиваешься?
Чайка (овладев собой). Загадочный ты все-таки человек, Галина! И как это в тебе помещается все?
Сахно. Что это — все?
Чайка. Ну, это... Одним словом, коварство и любовь!
Сахно. Ой, смотри, как разволновался!
Чайка. Еще раз заявляю... Я к тебе всей душой... А теперь даже не знаю, как... это... реагировать... Обидела меня, Павлину. И совсем ни за что! Очень некрасиво для передового бригадира. Я ухожу, очень опечаленный происшедшим. (Уходит.)
Сахно (указывая на входящую Павлину). Есть кому развеселить!