книга Пенелопы Дуглас. Советую прочитать. Неплохая)
Комментарий к Глава 39.1 Включена публичная бета. Заметили ошибку? Сообщите мне об этом!)
====== Глава 39.2 ======
POV Деймон
Я сидел на диванчике, обхватив голову руками и пытаясь хоть как-то прийти в себя после услышанной истории. Елена сидела рядом и молчала. Тишина, царившая сейчас в гримёрной, давила. Я вновь и вновь прокручивал рассказ девушки, ощущая себя настоящим дерьмом и подонком. Какими принципами я руководствовался два года назад? Ответа никто не знал, даже я сам. Но в одном я был уверен точно: я исправлю свои ошибки чего бы мне это не стоило. А пока что мой мозг в сотый раз за полчаса озвучил историю, рассказанную тихим, но полным праведного гнева голосом Петровой.
Два года назад
POV Елена
Я смутно помнила, как оказалась в больнице. Шок напрочь отбил способность мыслить, сопротивляться, делать выбор. Мне было на всё наплевать, и я искренне благодарила Кэтрин за то, что она решила всё за меня. Аборт, так аборт.
Меня завели в белоснежную операционную. Она ослепляла и вызывала раздражение, но я терпела. Присела на кушетку. Улыбчивая брюнетка-врач что-то быстро говорила, медсёстры тоже, но я не слушала. В ушах стоял шум, голова гудела, к горлу подступала тошнота, и мне просто хотелось, чтобы всё закончилось. Я сжала зубы, пытаясь не заорать на докторов, и впилась ногтями в сидение.
- Мисс Петрова, поднимите вашу кофточку, пожалуйста. Я сделаю вам укол, – милым голоском попросила докторша. – После этого вы окажетесь под наркозом.
Я послушно выполнила то, что от меня требовали. Брюнетка достала шприцы и бутылочку с прозрачной жидкостью. Набрала лекарства. Затем взяла вату и, смочив её спиртом, проденфицировала участок кожи. Холодно.
Когда она поднесла к руке укол, меня будто окатили водой, а затем пропустили ток во все двести пятьдесят ватт. Вакуум, образовавшийся вокруг и не дававший мыслить, лопнул.
Что ты собираешься делать, Елена?! Хочешь стать убийцей собственной плоти и крови?!
Эти вопросы звенели в голове.
Я резко одернула руку и вскочила с кушетки.
- Девушка, что с вами? – немного испуганно пролепетала врач.
- Я… я… не хочу. Не надо аборт. Не надо, – задыхаясь, выдавила я.
- Мисс, сядьте, – попросила одна из медсестёр, – успокойтесь. Вы переволновались.
Она насильно усадила меня обратно. Я вертела головой и пыталась доказать, что говорю на полном серьёзе. Однако в горле застрял комок, не дающий сказать ни слова более и с болью сжимающий голосовые связки.
Докторша снова поднесла укол к предплечью. В тот же миг ко мне вернулись силы и дар речи. Я схватила брюнетку за руки и сжала их. Шприц с коротким звоном упал на пол.
- Прошу, послушайте, – лихорадочно и несвязно шептала я, на ходу облизывая пересохшие губы. Меня колотило как в припадке, перед глазами всё плыло, грудь сдавливало, не давая дышать. – Не делайте аборт. Я… я отказываюсь от него. Отказываюсь.
- Девушка, – врач сделала знак медсёстрам, означающий, чтобы они не вмешивались, – теперь вы тоже меня послушайте, пожалуйста. Я, конечно, могу не делать аборт, но вы уверены, что принимаете это решение осознанно?
- Да, да! – тут же закивала я.
- И вы уверены, что через несколько лет не отдадите этого ребёнка в детдом? Вы можете мне это обещать?
- Я клянусь, я никогда его не отдам, как тяжело бы мне не было! Клянусь! – я умоляюще заглянула докторше в глаза. Та поджала губы и подняла уголки губ в мимолетной улыбке. Она мне верила.
- Хорошо, – брюнетка положила руку мне на плечо, – мы не будем ничего делать. Не переживайте. Малышу это не на пользу.
- Спасибо, – выдохнула я, облокачиваясь о стенку и прикрывая глаза. Хотелось плакать от счастья и от того, что я вовремя остановила это безумие.
Врач присела рядом.
- Как тебя зовут? – негромко спросила она.
- Елена.
- А я Мередит. Мередит Фелл.
Воцарилось молчание. Через некоторое время его прервала пухленькая тёмноволосая медсестра.
- Извините, конечно, но что мы будем делать с той девушкой, сестрой вашей, и парнем? Они ждут вас.
- О, чёрт, – вздохнула я и спрятала лицо в ладонях. – Они… они хотят, чтобы я сделала аборт. И если они узнают, что я отказалась от него, то… то страшно представить, что будет…
- Может, мне поговорить с ними? – осторожно поинтересовалась Мер.
- Не надо, – тут же отказалась я. – Ты не сможешь их переубедить. Станет только хуже... Моя сестра особенно категорична.
- Тогда что?
- Слушай, – после недолгой паузы встрепенулась я, – я знаю, что не имею права просить о таком чужих людей, но… но вы моя последняя надежда. Мередит, не могла бы ты вколоть мне простого снотворного? Думаю, никто не будет разбираться, под настоящим ли я наркозом.
- Это идея, – одобрительно покачала головой Фелл, – но есть одна загвоздка. Я так поняла, ты живёшь со своей сестрой и подругами? Тогда твой обман быстро раскроется хотя бы тем же токсикозом. А уж когда ты начнёшь прибавлять в весе, то сразу всё станет понятно…
- Я могу переехать от них, – немного подумав, сказала я. – И бросить учёбу. Что угодно, лишь бы сохранить жизнь ребёнку.
- Знаешь, ты можешь пожить у меня какое-то время, – улыбнулась докторша. – Правда. У меня большая квартира, и иногда в ней довольно-таки одиноко… А ты, я вижу, хорошая девушка.
- О, Мередит, – я не верила своему счастью, – Мередит, огромное тебе спасибо! Я… я не знаю, как отблагодарить тебя! Ты столько для меня сделала, хотя я совсем чужой тебе человек!
- Я верю, что когда-нибудь мне это воздастся, – подмигнула врач.
- Мне так неловко… Я точно не буду тебя стеснять?
- Ни капельки! – Мер взяла меня за руки и улыбнулась ещё шире. – Уверена, мы сживёмся.
- Ты везучая, девочка, – заметила медсестра. Я подавила слёзы, испытывая искренню благодарность и любовь ко этим людям.
- Пора приступать к делу, – встала с кушетки Фелл и подошла к шкафчику с лекарствами. – Я вколю тебе снотворное, безопасное для ребёнка.
Брюнетка достала шприц, бутылочку и, набрав лекарства, подошла ко мне.
- Не бойся, – ободряюще улыбнулась она. – Когда проснешься, всё будет позади. Ложись сразу на каталку.
Я послушно выполнила все требования. Расслабилась и умиротворенно посмотрела в потолок, положив руки на живот. Сначала кожу привычно “подморозил” спирт, а затем я почувствовала острую, но быструю боль – игла вонзилась в предплечье.
“Всё будет хорошо, малыш”, – это были последние мои мысли, прежде чем я погрузилась в глубокий тяжёлый сон.
- Как его зовут? – наконец, заговорил я, поглаживая фотографию, отобранную у Елены. Девушка недовольно покосилась на меня, обдумывая, говорить имя или нет, и нервно заправила прядь волос за ухо. Я грустно усмехнулся.
- Елена, понимаю, что больше всего на свете ты хочешь стереть меня с лица земли, но, умоляю, ответь на мой вопрос. Это очень важно для меня... Как его зовут?
- Эдвин, – Петрова произнесла имя очень тихо, но я всё равно расслышал.
Эдвин… Эдвин Сальваторе.
Мой сын.
В груди разлилось жгучее, но одновременно приятное тепло. Я отец. Отец. Какое ликование приносит это слово!
Я хочу встретиться с сыном. Непременно.
- Ни за что! – оказывается, последние слова я произнес вслух. Девушка вскочила с диванчика и скрестила руки.
- Скажи, ты смеешься надо мной?! – она была в ярости. – Два года назад ты не хотел этого ребёнка, бросил меня в труднейший период моей жизни, а теперь, когда все более-менее наладилось, внезапно решил поиграть в доброго папочку?! Думаешь, у меня совсем гордости не осталось?!
- Елена, пожалуйста, – я тоже встал с дивана и заглянул Петровой в глаза, – мы же взрослые люди. Давай решим всё спокойно, без лишних эмоций и злобы. Да, я виноват и не отрицаю это. Я виноват ровно настолько, чтобы ненавидеть себя за прошлое. Я был полнейшим идиотом. Но я хочу исправить ошибки. Ребёнку нужен отец, ты должна сама это понимать. И он… нет, вы, вы оба мне также нужны. Больше всего на свете.