Б. Л. Некоторые считают, что в колхозе труд — настоящий, а здесь — так себе…
П. С. Нет. Это просто разный труд. Учеба в университете — это интеллектуальный труд. Пища для ума тоже очень важна для молодого человека, без нее человек просто не сможет жить.
Б. Л. Но как Вы относитесь к тому, что месяц все же выпадает из учебного процесса?
П. С. Я думаю, что мы приобретаем в воспитании больше, чем теряем в учебе. При все возрастающем уровне механизации работа студентов на полях останется еще на многие годы. Это сезонная работа.
И еще один воспитательный аспект — работа на полях имеет для молодежи и эстетическое значение. Труд на природе. Чем сельский труд хорош, так это сочетанием физического труда с эстетическим. Природа эстетична абсолютно… Поэтому главное, что нам сегодня нужно, — это хорошие бытовые условия. Кроме того, нужно организовать работу так, чтобы оставалось немножко времени и на нормальный отдых, и на какую-то культурно-воспитательную работу. Как мы сегодня работаем, конечно, это слишком много. Труд должен быть напряженным…
Б. Л. Иначе не будет воспитывающего эффекта?
П. С. Конечно, студент должен устать, у него должна болеть спина, у него должны болеть мускулы. Труд должен быть напряженным, но посильным. Когда человек работает через силу, тогда теряется воспитательное значение труда, и тогда уже не до эстетики. В некоторых отрядах, стремясь убрать поле как можно скорее, студенты удлиняют рабочий день, мало спят, но после этого спят в борозде, простывают. Спать нужно все равно не меньше семи часов.
Б. Л. Вы удовлетворены отношениями с руководством совхоза?
П. С. В общем удовлетворен. Оно с пониманием относится к нуждам студентов, постоянно улучшает бытовые условия. Но при всем при том все же механизацией работ совхоз пока занимается мало. Уровень механизации относительно понижается. Почему? Если раньше студенты бросали мешки на маленький самосвал, то сейчас бросают на КамАЗ. Если студент не очень крупный, то его наверху КамАЗа и не видно. Это дикая работа! Она не может воспитывать. Сегодня эти моменты нельзя упускать. Если можно облегчить работу, то почему не сделать этого? Сознательно усложнять ее не надо. Поэтому мы будем настаивать на том, чтобы совхоз начал серьезно заниматься механизацией погрузочных работ. К сожалению, пока не выработано ни материальных, ни моральных рычагов, которые заставили бы совхоз заниматься механизацией по-настоящему. Студенты поставят хороший памятник первому директору совхоза, который скажет своему шефу-вузу: «Не надо мне восемьсот студентов, мне вполне хватит пятисот». А сейчас пока так: вместо того чтобы запустить комбайн, совхоз просит еще двести студентов. Аврал! Всех снять с занятий! А они там не нужны. Так у нас получилось осенью 1986 года с аспирантами и сотрудниками.
Б. Л. А Вы не считаете, что самоотверженная работа наших студентов на уборке становится тормозом технического прогресса на селе?
П. С. Конечно, в какой-то мере. Ну чего проще отбить телеграмму: «Уборка урожая под угрозой срыва. Нужно еще 200 студентов». И все будет сделано. Поэтому пора пускать в дело экономические рычаги. Нужно сделать так, чтобы совхозу в конце концов было невыгодно приглашать лишних студентов.
Недавно мы вместе с руководителями совхоза обсуждали эти вопросы на парткоме. В 1985 году совхоз обещал организовать контейнерную уборку! Но что-то она не пошла. В прошлом году обещали крупную мешкотару, но под нее нужны погрузчики, которых пока в совхозе нет. Комбайны не идут, потому что под них нужны маленькие самосвалы, а город посылает МАЗы. Но ведь можно и самим механизаторам придумать транспортер, чтобы закидывать мешки и на МАЗы!?
Б. Л. Вам доводилось встречаться с родителями, недовольными условиями труда в колхозе?
П. С. Много. Последний факт: родительница жаловалась на то, что дочь работает по двенадцать часов. Девочка, правда, не жаловалась. Сами студенты никогда не жалуются. Это, с одной стороны, хорошо, но, с другой стороны, и опасно. Опасно получить в бригаду человека слабого, которому эта работа не по силам, который никакой радости от этого труда не испытывает. И я понимаю рассерженных родителей. В какой-то мере я с ними согласен, и когда бываю на полях, спрашиваю: когда студенты ложатся спать? И всегда полушутя наши начальники отвечают: «Да что Вы о них заботитесь, им надо давно спать, а они еще танцуют». Так это же непорядок! Потому что они спать будут в борозде. Мне думается, что вот такой настрой создают наши старшекурсники! Они сильнее, выносливее, они могут позволить себе такие нагрузки. А девчонка, которая никогда не занималась подобной работой, — ей трудно. И для нее труд должен быть посильным.
Б. Л. Известно, что соревнование там, в колхозе, и тут, в университете, далеко не одно и то же. Там оно «работает» по максимуму, здесь же…
П. С. Да. И прежде всего потому, что там виден результат. Для всех. Мы пытаемся здесь тоже сделать что-то, пересматриваем условия соревнования почти каждый год. Потому что труд здесь творческий, труд неформальный. Мы будем, конечно, заниматься этими вопросами, но, думаю, больших успехов здесь не достигнем, поскольку такой труд плохо поддается формализации, а значит, сравнению. А в колхозе всем все видно: ведра, тонны, гектары! И люди все на виду, не по кабинетам разбежались, а вот тут двенадцать человек и там двенадцать человек, этот до флажка дошел, а этот отстал.
Б. Л. И до слез бывает обидно, что банка с джемом уплыла на подведении итогов в другую бригаду…
П. С. Конечно, потому что старались, работали…
Я еще раз хотел бы обратиться к воспитательному значению физического труда в поле. Где его сейчас найти, кроме совхоза? Я не могу придумать! Спорт хорошо — но это не то… Труд на полях… даже дождик идет, и то эстетично… А хорошая погода? Замечательные пейзажи у нас под Красноуфимском!
Но чтобы это все воспринимать, человек не должен быть загнан, как лошадь. Он должен работать, а не надрываться. Иначе всего этого не увидит. Я бы назвал это и экологическим воспитанием. Поэтому хотелось бы выделить часа два в день, поговорить с ребятами, о чем они думают, как понимают свое место и свою работу в колхозе. Я уже ушел в своем возрасте от них… уже многое не понимаю, иногда своих детей плохо понимаю. Потому что мы не одни воспитываем своих детей, к сожалению. Пресса, телевидение, жизнь, окружение… Может, потому что меньше общаемся со своими детьми в процессе труда? Я вспоминаю своего отца — как он мощно и красиво работал, косил, копнил, рубил лес, дрова, бросал мешки. Наверное, все люди под шестьдесят лет вспоминают, сейчас ведь многие пишут об этом, и все почти идеализируют свое детство, хотя детство было трудное. Но оно было интересным. Оно и делало человеком… Мы становимся, конечно, немножко интеллигентами и что-то теряем… И я искренне жалею тех молодых людей, которые лишаются такого труда, самостоятельности, самоуважения через труд…
ФОТОГРАФИИ
