Так и случилось.
«Не беда, — сказал Ордош. — Надеюсь, мы к ним еще вернемся. Большую часть записей ты уже перенес в нашу память. В поездке у меня будет время, чтобы изучить то, что ты успел просмотреть».
Во второй половине дня я стал все чаще посматривать в окно.
Красный плащ вывесили в условленном месте, когда на небе уже алел закат. Я увидел на ветвях дерева красную материю, в очередной раз остановившись у открытого окна.
— Вот и хорошо, — сказал я.
— Что хорошо? — спросила Мая.
Она подошла ко мне сзади, обняла меня за талию, поцеловала мое плечо, потерлась об него щекой. Я погладил ее по руке. С удивлением отметил, что прикосновения жены радуют уже не только колдуна, но и меня.
— Скоро ночь, — сказал я. — И я, наконец, снова затащу тебя в постель.
— Какая прелесть, — сказала Мая. — Обещаешь?
Она прижалась к моей спине. Я почувствовал, как ее губы коснулись моей шеи.
— Обещаю.
— Это действительно хорошо.
Из распахнутого окна в комнату проникал прохладный ночной воздух. Я накрыл Маю одеялом. Ордошу пришлось усыпить ее заклинанием: жена была настроена предаваться любовным утехам до утра. Но ни меня, ни колдуна сегодня это ее желание не устраивало.
Я натянул сапоги, подошел к окну.
«Высоко».
«Прыгай, дубина. Всего лишь второй этаж. Не разобьешься».
«Здесь такая высота потолков, что расстояние до земли совсем не маленькое», — сказал я.
«Прыгай, говорю!» — сказал колдун.
И я прыгнул.
«Воздушной струей» Ордош смягчил мое падение на траву. Но все равно, о землю я приложился чувствительно. Тихо выругался.
«Ты слишком неуклюжий, Сигей. Тебе не помешало бы заняться акробатикой».
«Я не хочу быть воздушным гимнастом. Говорил же: проще было бы усыпить стражу».
«Проще, но не лучше. Не забудь, тебе еще возвращаться».
Я посмотрел на открытое окно, откуда только что спрыгнул. Спросил:
«И как я туда попаду?»
«Не позорься, кастрюля. Твоих силенок вполне достаточно для того, чтобы взобраться по этой стене. Второй этаж — не вершина башни. Справишься», — сказал Ордош.
«Ты думаешь?»
«Я уверен».
Астра встретила меня, сидя на кОзлах. Молча следила за тем, как я приближаюсь. Кивнула мне головой, приветствуя.
— Нашли? — спросил я.
Астра сообщила мне, что посла разыскали женщины из банды Собаки. Эти бандитки считались лучшими в городе специалистами по поиску и похищению людей. По мнению Астры, за соответствующую плату собаки смогли бы похитить для меня даже императрицу.
— Замечательно, — сказал я. — Императрица мне пока не нужна.
Забрался в карету.
— Не будем задерживаться. Поехали.
Захлопнул дверцу. Вцепился в деревянную лавку.
Лошади застучали копытами. Карета дернулась. Заскрипели колеса.
Карета замерла напротив входа в кафе «У Рябины».
«Нас сюда как магнитом притягивает», — сказал я.
«Очень удобное место для того, чтобы обменять человека на деньги. Никто не заподозрит неладное, увидев, как ночью из кафе выносят бесчувственное тело. Там, где пьют спиртное, такое время от времени случается».
Я выбрался из кареты. Незнакомая женщина тут же распахнула передо мной дверь кафе.
«А это уже признак твоего высокого статуса среди бандиток», — сказал Ордош.
«Так я же теперь принц. А не официантка Пупсик».
«Дубина ты, принц. Тут дело скорее в том, что ты способен оплачивать дорогие заказы. Для того, кто несет столько денег, могли бы не только дверь придержать, но и ковровую дорожку постелить».
В зале меня дожидалась Гадюка с парой своих подчиненных, четыре незнакомые бандитки с изображениями собак на руках и посол Уралии: высокая, худая, пучеглазая, с большой родинкой под нижней губой — без сомнения, та самая гостья Мужской башни, которую мне описал Северик. Женщина, организовавшая два покушения на великую герцогиню — бабушку моего еще не родившегося ребенка.
Посол сидела на стуле у стены, лицом к входу; ее руки и ноги были связаны, изо рта выглядывали края кляпа.
«Она», — сказал я.
«Подойди к ней. Прикоснись к ее голове».
Не произнося ни слова, я пошел по залу.
— Принимай заказ… мальчик, — сказала одна из бандиток.
Я не отреагировал на ее слова.
Замер около посла. Посмотрел ей в глаза. Страха в них не увидел.
«Она пыталась и будет пытаться навредить моей семье, моей дочери. Если только я ей не помешаю», — сам себе напомнил я. И положил ладонь послу на голову.